Их было трое (сборник)

— Что-с?!

— Я сказал: вас ждет извозчик!

— Вы еще обо мне услышите, — пятясь к двери, бро-

сил Тит Хетагурову. — Мой папаня самого графа Зубова

ссужает...

Кубатиев, недоуменно пожав плечами, вышел вместе

с толстяком.

— Плюнь ты на него, Костя, — сказал Владимир,

обняв приятеля. — Я пью, голову не теряю, а он совсем

осатанел от мадеры. Пойдем встречать восемьдесят чет-

вертый. Выше голову, князь Хетаг!

Но с этого вечера Коста решил не приходить в дом

инженера Ранцова.

Каждый день приносил яркие впечатления. Открыва-

лись все новые тайники искусства живописи. О их су«

шествовании Коста раньше и не подозревал, полагая,

что большой художник — явление стихийное.

Учился Хетагуров с увлечением. Сидя в классе или

дома за книгой, забывал решительно обо всем: о нужде,

о своих явных и скрытых врагах, о завтрашнем дне, ког-

да кончится чай и не хватит денег на кухмистерскую.

...В гостиной просторной квартиры молодого инжене-

ра Анненкова, служившего на Тентелевском заводе вмес-

те с отцом мичмана, Владимиром Львовичем Ранцовым,

собирались на земляческие вечеринки студенты-кавказ-

цы. По воскресным дням драматическая труппа репе-

тировала пьесы, молодые люди и девушки танцевали,

декламировали под звуки рояля, пели и даже показыва-

ли цирковые фокусы.

Иногда устраивались платные представления в поль-

за

зу нуждающихся студентов. Покровителем этого благо-

творительного дела был тридцатилетний кумыкский князь

Исламбек Тарковский из аула Тарки. Он тоже был воль-

нослушателем Академии художеств, несколько раз в год

посещал рисовальные классы. Исламбек оплачивал рас-*

ходы драматической труппы, а иногда устраивал шум-

ные вечеринки в ресторации «Белая ночь». О Тарковском

поговаривали, что он увлекался не столько благородной

идеей помощи бедным землякам-студентам, сколько по-

исками новых любовных приключений среди начинаю-

щих актрис. Но все считали князя просвещенным моло-

дым человеком, тонким эстетом, знатоком искусства.

В шумной гостиной инженера Анненкова Коста не-

ожиданно встретил Ольгу Ранцову, приехавшую по при*

глашению Анненкова, с которым она была знакома.

Ольга хотела испытать свои артистические способности

в роли Орлеанской девы — любимой своей героини (так,

по крайней мере, она объяснила Хетагурову свое появле-

ние в «клубе» студентов-горцев).

— Отчего вы перестали бывать у нас? — спросила

Оля, когда они остались наедине. Во взгляде девушки

Коста уловил искреннюю тревогу.

— Я иду навстречу желанию вашей матушки, только

и всего.

— Навстречу желанию!..— вспыхнула Ольга.— Не

знаю, чего вы добиваетесь своей холодностью...

Коста трепетно взял ее руку и поднес к губам.

— Вы ошибаетесь, Ольга Владимировна. Вы мне до-

роги. Но, умоляю вас, давайте поговорим сейчас о чем-

нибудь другом. Как вам нравится Жанна д' Арк?

Брови Ранцовой сдвинулись.

— Я бы многое отдала за то, чтобы сыграть эту роль

в жизни. Погибнуть на костре за свой народ, стать

святой...

— Погибнуть? Нет, Ольга Владимировна. Вы долж-

ны жить, жить!

— Для чего?

— Для счастья.

Он вынул из обшлага черкески записную книжку и

тут же, экспромтом, написал акростих, начинающийся

словами:

О сколько грез, восторгов, слез,

Ребенок, в жизни ждет тебя!..

37

Когда дописал восьмистишие, объяснил:

— Прочтите заглавные буквы, получится: «О. Ранцо-

ва, живи!»

— «Живи» тут еще нет.

— Сейчас допишу...

Но дописать не удалось. В комнату вошли два подвы-

пивших ценителя искусств — Тамур Кубатиев в светлом

фраке и Тит. Хетагуров подумал о Кубатиеве: «Должно

быть, сбежал из училища. Хорошо, посидит с недельку

на гауптвахте».

У Тита на запонках были крупные жемчужины в тон

летнему костюму.

— Пардон, не ожидал! — Тит остановился, оперся на

плечо Тамура, застывшего в почтительном поклоне

(Ольга заметила на темени юнкера пробивающуюся ран-

нюю лысину).

Тит Титович выпалил скороговоркой:

— А матушка Клементина Эрнестовиа так беспоко-

ются: «Где моя Оленька?» — а она обосновалась... хи-

... в клубе молодых холостяков. Хи-хи-хи...

Ольга покраснела от гнева.

— Когда вы оставите меня в покое? Вы, вы... как,

Константин Леванович, называется та шкура, в которую

на Кавказе наливают вино?

— Бурдюк, — подсказал Хетагуров.

— Да-да. Вы противный бурдюк, вот вы кто!

Ольга стремительно вышла.

Коста сбежал вниз велел зя ней.

5

На следующий день Тарковский послал свою доро-

гую, с мягкими кожаными сиденьями коляску за Ольгой

Раицовой — без нее постановка «Орлеанской девы» сры-

валась. Узнав о причине бегства Ольги Владимировны,

Исламбек написал ей, что отныне лакею будет велено

не пускать в клуб купчишку с дорогими запонками».

Ранцова приехала, и спектакль состоялся Все приш-

ли в восторг от ее игры. Коста поздравлял девушку, Ис-

ламбек пророчил ей великое будущее на театральном

поприще. Оля держалась скромно, но не в силах была

скрыть волнения. Лицо ее светилось затаенным счастьем.

38

После спектакля Хетагуров декламировал под музы-

ку стихотворение Некрасова «Н. Г. Чернышевский». Хо-

зяин квартиры, молодой инженер Всеволод Сергеевич

Анненков играл на рояле: голова слегка откинута назад,

энергичное лицо казалось спокойным. А в музыке все на-

растали гневные ноты. Вдохновенно звучали некрасов-

ские строки:

Его еще покамест не распяли,

Но час придет — он будет иа кресте.

Его послал бог гнева и печали

Царям земли напомнить о Христе....

Хетагурову долго аплодировали. Тарковский подошел

к нему, положил руку на плечо.

— Клянусь аллахом, ты истинный кавказский чело-

век, Коста! Читаешь стихи эмоционально. Такое чтение

достойно адмирации и имитации. Клянусь!

Ольга заметила во взгляде Коста улыбку —пристра-

стие Тарковского к иностранным словам забавляло его.

— Но пойми меня, земляк! — продолжал Ислам-

бек. — Что скажет князь (ему послан особый пригласи-

тельный билет на наш вечер), что скажет его сиятельст-

во Григорий Григорьевич, услышав это стихотворение.

Ве^ь он прекрасно знает, что господин Чернышевский

отбывает политическую ссылку. Какой удар может пасть

на твою золотую голову, мой старый кунак, Коста! Ге?

Хетагуров рассмеялся:

— А я-то не знал, что среди высокого рода Тарков-

ских есть, мягко выражаясь, боязливые люди. Я думал,

там одни джигиты. — Коста вздохнул, комично развел

руками.

Исламбек нахмурился. Расправил сильные плечи под

белой черкеской, прищурил глаза. Бронзово-смуглое ли-

цо с тонким породистым носом приняло надменное вы-

ражение.

—Трусов нет в славном роду Тарковских! К черту

всех! Читай, Коста, на вечере хоть воззвания социали-

стов. Мне-то что!.. А сейчас, господа, идемте пить в «Бе-

лую ночь». К черту жандармов! Плюем на них с самой

Казбек-горы! Ге?!

Хетагуров подошел к Исламбеку и обнял его, хотя

знал, что Тарковский просто рисуется перед девушками,

что через неделю, на вечере, он улизнет куда-нибудь, а

39

в случае, если вице-президент не приедет, будет выда-

вать себя за самого ярого демократа и якобинца. Любит

богатый бездельник ходить в героях дня.

Перед самым отъездом в «Белую ночь» приехал мич-