В гольцах светает

— Будяр!

Гасан выпрямился, как лук, освобожденный от тетивы, взмахнул рукой: вперед! Олень смело окунулся в мрачные волны, фыркнул. Осторожно передвигая сильными ногами, двинулся почти навстречу стремнине. За ним окунулся второй, третий... Течение напирало на животных, тащило вниз. Они боролись, напрягая силы, и упорно продвигались вперед, удаляясь от берега все дальше.

За спиной Назара уже ревела вода, когда сбоку вдруг раздался глухой плеск. Олень испуганно шарахнулся. Берег, за который держалась подмытая сосна, рухнул. Течение подхватило дерево, ткнуло вершиной в размытый яр и, крутнув, помчало вниз.

Какое-то мгновение Назар не видел ничего, кроме обнаженного многорукого корневища, которое мчалось наперерез. Гибель надвигалась быстро и неотвратимо. Гасан тоже видел это. Он что-то крикнул. Но что именно — Назар не понял. Он лишь заметил, что в руке Гасана блеснул нож. Пересеченный повод, на котором шел второй олень, скользнул в воду... Назар дрожащими руками шарил по поясу, стараясь вытащить нож, и не мог. Страшный водоворот был уже рядом. Раз, два... Назар, сжавшись в комок, бросился в воду, и в этот миг раздался скрежет, хруст, треск. Корни сосны запахали дно. Дерево вздрогнуло, роняя комья земли, остановилось. Но то была лишь отсрочка гибели. Сосна крутнулась в бешеном водовороте, вершина ее молниеносно описала полукруг. Налетела. Ударила многопудовой тяжестью в грудь первого оленя — тот вздыбился, перевернулся на спину, подминая Гасана. Надвинулась на второго — смахнула.

Первым вынырнул Гасан. Глотнув воздуха, зарываясь в волны, он рванулся к берегу. Рванулся и вдруг опять ушел под воду... Рядом, вспенивая стремнину, всплыл белый олень... Гасан вынырнул снова, на этот раз рядом с мордой погибающего животного. Ухватившись за рога оленя, он старался снять с него уздечку. Должно быть, повод при падении захлестнул его ногу. Нечеловеческими усилиями удерживаясь на воде, Гасан боролся со стремниной, с обезумевшим животным. Он скрывался под водой и выныривал снова. Наконец ему, видимо, удалось вырваться из рокового плена. Он по плечи выскочил из воды, рев волн покрыл его торжествующий возглас:

— Ха!..

Сейчас же течение рвануло его, швырнуло на каменистый порог. Взметнулась алая рубаха и исчезла. Водоворот смял, поглотил его. Люди даже не успели прийти в себя, как все было кончено: не было Гасана, Назара и четырех животных. Пятого спас старшой. Он успел перерезать повод. Люди были потрясены...

Старшой непослушными руками стащил шапку, перекрестился. Охранники последовали его примеру. Туземцы стояли с опущенными головами.

Павел, Дагба и Герасим сидели возле костра, молчаливым взглядом провожая караван, который возвращался в Острог. Гнетущую тишину нарушало лишь щелканье копыт. Тем более звонко прозвучал одинокий веселый голос:

— Желаем самого что ни на есть лучшего! Мы уходим, стало быть, утверждаемся в прежней должности...

— Зачем радуется этот Шмелишка? — удрученно обронил Дагба. — Как ворона подохшему коню. Пропал человек, два человека...

— Сильный был зверь, — мрачно заметил Герасим. — Орочей гнул. Всю тайгу держал под лапой. Теперича этот слюнтяй замест его метит. Вона, визжит от радости. Освободилась ему дорога.

— Верно. Живого небось как черт ладана боялся, а теперь раскукарекался. Такие людишки вроде слякоти под ногами: хошь не наколет, но ступать противно. — Павел оглядел опустевший берег. Кучи головешек, пепла, местами робкие струйки дыма. Кудлатая сосна, припертая стремниной к берегу. Тяжелые волны вскипают у забурившегося корневища. Свинцовый водоворот...

— Одно слово — Шмелишка не колючей веток. Им можно парить спину. Скажи, он может стать на место Гасана? Может стать хозяином тайги?! — Молодой горячий Дагба не мог долго оставаться в одном настроении. Энергия искала выхода, и переходы были неожиданны: — А скажи, братишка, у царя можно отобрать тайгу? Дагбашка видел, как улусники отобрали землю у кабинета. Царь один, а нас ух как много!

Полными надежды глазами Дагба смотрел на Павла. Тот присел рядом, положил руку на его плечо:

— Можно!..

Дагба вскочил, радостно огляделся вокруг: можно!..

Из-за деревьев вышел Назар, осторожно приблизился к костру, остановился, никем не замеченный.

— Назар пришел к русской бороде и его приятелям.

Робкий голос Назара поднял всех на ноги. Даже Герасим открыл рот от изумления.

— Да ты откуда взялся, паря? Как с неба...

— Назар вылез из самого Гуликана, который хотел проглотить его унты, — невозмутимо ответил тот.

Доверчивые глаза смотрели на Павла, как бы говоря: «Я пришел, мне, пожалуй, больше никуда неохота идти». Павел и его спутники рассматривали мокрого, перепачканного песком и глиной Назара.

— Хозяина-Гасана проглотил Гуликан... Назару незачем идти в Острог. Он ждал, когда тропа уведет караван. Да, Назару теперь незачем идти в Острог. Он пойдет на берег двух Гуликанов, — печально вздохнул парень.

— Давай садись к огню. Продрог, поди, до костей. — Павел подвинул валежину к костру, усадил Назара.

— Дагбашка сейчас чай греть будет. Вкусный чай.

Герасим достал из мешка флягу, налил в кружку спирту:

— На, отогрей душу.

Назар жадно выхлебнул спирт.

Вскоре у костра шел дружеский разговор. Только Дагба не принимал участия, сидел, хмурил брови, думал о чем-то своем.

Раскрасневшийся Назар, прихлебывая горячий чай, без устали работал языком:

— Сильно сердитый Гуликан. Он проглотил хозяина-Гасана. Назар едва успел зацепиться за ветку. Он должен пойти на берег двух Гуликанов. Он может и не пойти...

— Берег двух Гуликанов! — воскликнул Павел, припоминая хорошо знакомые слова.

— Да, это так. Там два стойбища хозяина-Гасана. До него два солнца пути, — Назар махнул рукой вниз по реке.

— Слышь, паря? А ты не знаешь, случаем, Аюра Наливаева? А? Лешку? Аюра?

Назар подпрыгнул.

— Ты Пашка! Русский Пашка! Твое имя всегда сидит на языке великого охотника Аюра!

Павел стиснул руки Назара, чувствуя, как горячая волна хлынула к сердцу.

Герасим молча наблюдал за радостной сценой, тер щетинистую щеку, соображал. Потом вытащил из кармана тряпицу, сжал в кулаке деревянного человечка. Посидел, подумал, решительно протянул фигурку Назару:

— Глянь. Эта штуковина не знакома?

— Ойя? — воскликнул Назар, повернув изумленное лицо к Герасиму. — Это приносящий счастье. Его можно отдать только хорошему человеку. Значит, ты хороший человек.

Герасим кашлянул, словно у него запершило в горле, и отвернулся. Павлу показалось, что по его лицу пробежала усмешка. Даже не усмешка, а судорога, тень мучительной боли.

Назар тщательно изучал человечка, тихо, но уверенно говорил:

— Глаза Назара видят на теле приносящего счастье одну зарубку — знак того, что охотник добыл медведя. Пожалуй, тот, кто сделал ее, стал охотником всего одну или две весны раньше. Человек сделан из корня белостволой, имеющий его принадлежит роду Чильчигир. Он сильный и крепкий охотник: в ремень можно просунуть две шеи Назара. В его сердце приходило большое горе: все глаза приносящего счастье проткнуты, пожалуй, тоже в дни снега и ветров.

Назар задумался, но не надолго. Потом твердо заключил:

— Это был сын Луксана — первый приятель Аюра. Да, это именно так. В дни снега и ветров у него было большое горе: тайга взяла отца.

Плечи Герасима дрогнули, обвисли.

— Ты идешь на берег Гуликанов! — с радостью воскликнул Назар.

— Нет. — Павел во власти хлынувших воспоминаний не заметил предостерегающего взгляда Герасима. — Мы пошли в Угли.

Слова обрушились на голову Назара как гром. Он втянул голову в плечи, сжался, вскочил.

— Анугли-Бирокан,— прошептал он и стрелой бросился в тайгу.

Глава третья

1

Июньский день догорал. Утомленная зноем тайга отдыхала, лила свои запахи щедро, вольной рекой... Лиза стояла у одинокой вербы посреди просторного двора. С грустью смотрела на пылающие вдали вершины величественных гор. Они влекли ее, томили душу. Это было что-то новое, не изведанное до сих пор. Ушла куда-то беззаботность, она вдруг повзрослела, и мир открылся перед ней еще одной стороной. Еще вчера ее забавлял урядник Комлев, который, посещая их дом, смотрел на нее обожающими глазами. Его откровенный приценивающийся взгляд щекотал ее девичье самолюбие. А теперь она ненавидит...