Девушка под яблоней (Буймир - 2)

Горько людям: по вине бестолкового бригадира лишились возможности показать свои достижения.

И Павлюк берет Теклю под защиту:

- На девичьем поле с одной кисти горсть гречки! С одной метелки горсть проса! Свеклу ножом скребанешь - брызжет соком. Кто вывез тысячи тонн удобрения на поле? Опять-таки девичья бригада!

Разве вмоготу Дорошу спокойно слушать, как Павлюк превозносит Теклю?

- У нее земля пожирнее! - возражает он.

- Больше совести, вот в чем секрет. У Дороша навоз сбрасывают на поле как попало, ветры выдувают, солнце выжигает, морозы вымораживают - ну и остается одна солома.

Пастух Савва не стерпел - ведь и он болеет за урожай.

- Береги микроорганизму! - напустился он на Дороша. - Для рапорту только навоз возишь! Мусий Завирюха сколько долбит тебе: как сбрасываешь навоз? Испаряется...

Но тут пастух запнулся, чувствуя свою полную беспомощность перед лицом науки, чем доставил немалое удовольствие своим ненавистникам. Мусию Завирюхе пришлось прийти на помощь приятелю и закончить вместо него:

- Испаряется азот, калий, кальций!

Пастух закивал в знак согласия головой, словно как раз это самое и хотел сказать, да затмение какое-то нашло.

Тракторист Сень под одобрительный гул заметил:

- Не помогли Дорошу и припаханные клинышки!

Кому лучше знать, как не трактористу...

Устин Павлюк еще раз напомнил - да разве собрание само не знает:

- На Теклином участке по сорок копен пшеницы приходятся на гектар, с трудом стерню лущили, зерно что икра. Было с чем выйти на выставку в Москву. Сень на совесть вспахал трактором поле, и Текля постаралась унавозила как следует.

Кто не помнит: на этой земле ведь когда-то одна чаполоть стлалась да желтело унылое перекати-поле... Сень и нынче летом провел культивацию паров - двести гектаров. Текля спокойна, если Сень на тракторе: вьюнок, щетинник, лебеда - весь сорняк под корень! Не в пример Тихону. При хорошей культивации и чистой, зернистой почве влага совсем не испаряется. Заложена, можно сказать, основа и для будущего урожая. Чего лучше желать можно! Павлюку не потребовалось много времени, чтобы разгадать скрытые намерения председателя.

- Обокрасть хочет Родион дивчину, своего кума Дороша поставить на Теклину бригаду, заграбастать лакомый кусочек - ухоженное поле. У Дороша пары забурьянены, поле запущено, всем известно, что он там вырастил. Жито дикий горошек заполонил, просо со щетинником. На своем поле не управился овес погорел, гречиха никудышная, - теперь норовит в чужой бригаде участок запаскудить! Не быть тому!

По сердцу пришлись людям эти слова.

- Другого бригадира нам не надобно! - решило собрание.

- А если кто заявится в поле - бока намнем, на вилы поднимем, пригрозил пастух. Кто его не знает? Отчаянный человек!

Не на Дороша ли, часом, намекал?

Кто отважится после столь убедительного предупреждения сунуться в бригаду?

- Пусть Текля и дальше полем заправляет! - сказал седоголовый дедусь.

"Пусть Текля ведет бригаду!" - потребовало собрание.

Потемнело в глазах у Родиона. Как! Собрание осмелилось пойти против председателя!

- Не будет по-вашему! - твердо заявил он.

- Не будет и по-вашему! - отрубил Павлюк.

- Ты что же, против руководства? Против райцентра? Против Урущака? Это он дал сигнал переизбрать бригадира, - грозно напустился на Павлюка председатель.

Собрание насторожилось - как бы Павлюк опять не накликал беды на свою голову.

А Павлюк без малейшего колебания разражается критической речью по адресу Урущака, доказывая полную его несостоятельность в деле руководства колхозами. Кое-кого мороз подирает по коже от подобной дерзости. У Родиона перехватило дыхание. Он сделает из этого должные выводы. О самом Урущаке отважился говорить Павлюк с таким неуважением.

Пререкания Павлюка с Родионом привели в ярость кладовщика.

- Не видать Текле Москвы! - завопил Игнат.

Да и Родион спохватился - он здесь председатель или кто? - и напустился с угрозами на тех, "что подняли бучу".

- Павлюк с Марком сорвали собрание! Это им так не пройдет. Я поставлю на своем! Не быть Текле бригадиром! Ведь правление же одобрило... Все равно райзу прикажет...

- Одобряйте себе сколько влезет! - закричали колхозники, обступили Теклю, заслонили, словно взяли под свою защиту, и пошли провожать до дому.

Согретая людской лаской, девушка шагала в центре толпы, грустная, притихшая, озираясь во мраке - и куда это Марко запропастился?

Санька, взбешенная, исчезла. Мать ее с Татьяной, женой кладовщика, подались за мужьями.

Родион с кладовщиком и завхозом плелись в стороне, нехотя перебрасываясь словом-другим, лишь бы не молчать.

Селивон:

- Павлюк настоящий поход против нас затеял.

Соломия:

- Слух идет - с жалобой на Урущака обратился.

Татьяна с злой усмешкой бросила:

- Поможет, как бабе кадило.

Кому лучше знать, как не жене кладовщика!

- У нас все начальники в Лебедине задобрены, - прибавила она с хохотком.

35

- Запущен сад - и в яблоке вкуса нет! Запах не тот, окраска.

Мусий Завирюха делился с друзьями своим горем. Свет не мил стал человеку. Пастух Савва тоже разгоревался - очень близко к сердцу принял горькие признания приятеля.

Тракторист Сень спрашивает:

- А что говорит Родион Ржа?

- Говорит - в поле трактор нужен.

- А в саду - нет?

И снова пускается Мусий Завирюха объяснять то, что каждому и без того ясно:

- Сорняк тянет соки. А тут еще засуха... Худосочное яблоко уродилось, мелкое, какая у него витамина, разве что на взвар пойдет. Это ж какие убытки! Пробуешь яблоко - глаза на лоб лезут, рот вяжет, горькое, кислое, нутро выворачивает. Не каждый понимает, что яблоку не хватает железа. Дождей не было - и кислоты не растворились. Дожди-то пошли уже в жнива.

- Неужели Родион того не понимает? - спрашивает пастух.

Но Мусий Завирюха, похоже, ничего не слышит, свое продолжает:

- Если яблоко сильное, от него аромат - уму помрачение. Идешь садом, земли под ногами не чуешь.

Садовник Арсентий мечтает о том времени, когда о садах будут так же заботиться, как о зерновом хозяйстве.

- Фауна наша такова, что необходимо на зиму копать ямки, а сажать весной, - дельно замечает Мусий Завирюха.

Все затаив дыхание внимательно слушают, заинтересованные необычными для сельского уха словами - фауна, фаза и тому подобное.

Изумленные друзья узнают, что для сада требуется в шесть раз больше воды, чем для зерновых культур.

- Так наука утверждает, - говорит Мусий Завирюха, - и я с нею согласен!

Всякому известно - с давних пор Мусий Завирюха в великой дружбе с наукой. Еще в бытность свою председателем комбеда он держал речь в Народном доме, когда пионеры получили знамя из Москвы. "Не забывайте никогда, детки, - сказал тогда Мусий Завирюха, - как рыба без воды, так и мы не можем жить без науки! Любите советскую власть, и вы будете всегда счастливы! Вот мое слово". Да... Это еще не все. Тогда же в Народном доме он проводил антирелигиозную пропаганду. С той поры еще, когда парнем был, не мог забыть: в церковь, бывало, набьется народищу - для креста руки не поднять. Деревенская женщина последнюю копейку несет на свечку, а дома керосину нет, соли нет. А ведь продала последнее пшено на базаре. И верующие не без внимания слушали его лекции. Дело известное - живут на хуторах, в глуши, куда никакая наука не доходит.

Друзья погружены в раздумье - глаза устремлены куда-то вдаль, растревожены сердца - внимательно слушают Мусия Завирюху.

- А как чистый сад, - возвращается он к первоначальной теме, - в яблоко смотрись - что в зеркало! Калию, кальцию, магнию, железа, серы всего вдосталь. Разве душа не болит? Мутное, без блеска уродилось нынче яблоко, все одно что картошка, особливо позднее. Воды недостача - ну и желтеет, опадает лист, не держит дерево яблока. А тут еще сорняки тянут соки. Кислоты не растворяются, нет влаги. Не растворяется железо! А к квелому дереву, известно, липнет любая болячка. В хорошее лето лист широкий, как ладонь, зеленый да веселый. А когда пожухлый, да еще с дырками, откуда же возьмутся хлорофилловые зерна? Ой, горе, горе!