Строители

— Это он вошел туда, — прошептала Инна Андреевна.

Шаги возобновились. Теперь уже казалось, что тащили не один тяжелый предмет, а два. Потом упали одна за другой четыре туфли.

Инна Андреевна вскочила.

— Иннокентий Никитич, слышите, что там делается?! Боже мой… Так идите же туда! — отчаянно воскликнула она.

Композитор начал надевать пиджак.

— Да скорее, миленький! Там же…

Но тут в комнату вошел Игорь Николаевич, лицо его было несколько растерянно.

— Что там было с вами, Игорь? — бросилась к нему Инна Андреевна.

Игорь Николаевич сел в кресло.

— Так вот… — начал он.

— Кто там был? — прервала его Инна Андреевна.

— Это не важно. Ведь меня послали наверх, чтобы установить, почему такая слышимость? Так?

— Так, — подтвердил композитор. — Только скажите, мальчик там был?

— Нет, одни женщины… Так вот, там в одном месте на полу отставал паркет. Я приподнял его. Вот что оказалось: под ним песка всего шесть сантиметров, а должно быть десять-двенадцать… Понимаете, прослойка песка, которая глушит звуки, вполовину меньше…

— Кого там тащили, Игорь? — прервала Важина Инна Андреевна.

— Что же сейчас делать? — спросил композитор.

— Есть два способа, и оба не подходят. Нужно разобрать пол в верхней квартире, сделать дополнительную засыпку… Жильцы наверху отказываются. Второй способ — подвести под потолок еще одно перекрытие. Ну, балки, накат. Но тогда вас нужно выселить. Да и никто не возьмется за это.

— Что же делать? — снова спросил композитор.

Игорь Николаевич пожал плечами.

— Если б найти то строительное управление… бракодела-прораба, который строил дом. Можно было бы заставить его.

Наверху снова застучали.

— Пойдемте отсюда скорее, Игорь! — вскочила Инна Андреевна. — Я больше тут не могу оставаться.

— Так что рад был бы помочь, Иннокентий Никитич, но… — Важин говорил уже в передней, куда его потащила Инна Андреевна. — До свидания.

Аксиома положила телефонную трубку. Это, конечно, на него похоже — получить отпуск и шататься в жару по Кривоколенным улицам. Между прочим, откуда это название? Странно: кривое колено!

Она протянула руку к столику и взяла одну из пяти книг. Что попалось? «Война и мир». Нет, эту книгу она сейчас читать не может. Дальше «Трое в одной лодке, не считая собаки». Хороша!.. Но, во-первых, после этой Фроськи, которой дядя Василий вытирает лапы, она не может даже слышать о собаках; во-вторых —.отпуск на лодке. Это ей как укор на все время, пока она будет перечитывать книжку. Отложим… А интересно, может быть, действительно Петр Иванович прав — все строительные правила, требования проекта, в общем, не нужны? Засыпка перекрытия — десять или шесть сантиметров — не имеет значения. Вот придет он на свою Кривоколенную, дом номер один, а там все в порядке; и другие дома — тоже все в порядке… Что тогда? Получится, что ее закон неправильный… Как узнать? Очень просто: завтра тоже поехать туда… Нет, не завтра, а сегодня. Встретиться там с ним и увидеть, как он униженно оправдывается перед жильцами. Увидеть его смущение. Как он смел с ней так разговаривать?! Но ведь он отказался поехать вместе, будет неудобно… Неудобно? Ничего подобного, она скажет, что ее просил заехать Новый начальник. Да, конечно, он поэтому и вызывал ее… Но она ведь не была у Важина. Не важно! Была! Так и скажет, что была…

Эти три парня из книги Джером К. Джерома, наверное, одобрили бы ее маленькую авантюру… Она вдруг поняла, почему все время отказывалась от предложений Анеты (Анюты) и дяди Василия, — она не может никуда поехать до тех пор, пока не рассчитается с «сухарем».

Аксиома быстро вскочила с дивана. Через несколько минут она уже выходила из дому, гладко причесанная, в строгом светлом костюме. Уже сидя в автобусе, она пожалела, что не взяла портфель. Какая же она проверяющая единица без портфеля?

Кривоколенный оказался совершенно прямым и очень коротким переулком. Наверное, во время новой застройки часть отрубили. Так, подъезд № 4, квартиры 76—100. Подъезд № 3… № 2… Подъезд № 1… Этаж? Неизвестно. Пойдем. Ага — второй, квартира тринадцать. Иннокентий Никитич Уранов. Врач, наверное… Нажмем кнопку. Только сейчас Аксиома подумала, что Самотаскин, быть может, еще не приехал. Что же она тогда скажет?

Иннокентий Никитич открыл дверь и увидел очаровательную девицу.

— Кривоколенный, один, квартира тринадцать? — спросила Аксиома.

— Так точно… виноват.

— А почему виноват?

— Вы так строго спросили…

Они оба рассмеялись. Аксиома подумала, что этот высокий старикан с седой гривой волос, наверное, знаменитый хирург. А композитор подумал, что девица, которая сейчас ему улыбается, вероятно, хочет брать у него уроки, чтобы потом было легче проскочить в консерваторию, где он преподает.

— Заходите, пожалуйста, — сказал композитор. — Только уроков я не даю.

— Уроков? — переспросила Аксиома. — Они мне не нужны, тем более по медицине… Скажите, у вас уже был строитель?

— Строитель был. Только что уехал, — обрадовался композитор. Он понял, что от девицы, захоти она действительно брать уроки, было бы трудно отделаться. — Уехал вместе с Инной Андреевной.

— С Инной Андреевной? — удивилась Аксиома. — А кто она ему такая?

— Пожалуйста, присаживайтесь… Меня зовут Иннокентий Никитич.

— Очень приятно… Нина Петровна. Значит…

— Инна Андреевна — скрипачка моего оркестра. Она, как я понял, дружит с ним.

— Дружит?

— Утверждать не могу, но она его привезла…

— Привезла? Ах вот как!..

— Да. У меня тут неприятности. Слышите, какая звукопроводность перекрытия? — повторил композитор слова Игоря Николаевича. — Так вот, строитель ходил наверх. Оказывается, песка засыпали мало. Он очень возмущался.

— Возмущался?!

— Да, говорил, что если бы найти бракодела-прораба, который строил дом…

— Так ведь он и строил этот дом! — зло сказала Аксиома.

Композитор недоуменно посмотрел на Аксиому.

— Этого не может быть…

Аксиома прислушалась к шуму сверху.

— Вы, конечно, извините, Иннокентий Нилыч… Понимаю, вам трудно жить. Но я рада… Понимаете, мы работаем с ним на одной стройке. Я тоже строитель… Это в СУ-111. Он говорил, где работает?

— Да говорил: в СУ-111.

— Ну вот видите! У нас с ним был спор. Как раз о качестве… Сейчас все ясно: эти несколько сантиметров песка не дают людям нормально жить…

Аксиома поднялась.

— Всего вам хорошего, Нил Иннокентьевич… Вы ему позвоните. Пусть исправит. Я бы это сама сделала, но сегодня выезжаю в Крым…

Вот так и бывает! Попробуйте спросите у людей, чего бы они хотели в жизни, и вы получите самые разные ответы. Один захочет стать чемпионом по шахматам, другой желал бы дачу, двухэтажную, третий мечтает о машине, которая помогала бы выполнять план запросто, как орехи щелкать.

Будут и другие желания. Но все это преходяще. Шахматист через десяток лет получит приставку «экс», дача в конце концов надоест, потому что, добираясь туда, придется затрачивать уж очень много времени; щелкать план, как орехи, с помощью удивительной машины — удастся недолго: плановые органы начеку. Вечно только одно — информация. О, если б наши герои знали все друг о друге, как счастливо сложилась бы их судьба!

В самом деле: если б Аксиома знала, кто приходил вместе со скрипачкой к композитору, и если бы ей было известно, что Петр Иванович приедет только через полчаса; если б Новый начальник Игорь Николаевич поинтересовался, кто строил дом на Кривоколенной; если бы Петру Ивановичу рассказали, как в тот день все сложилось в квартире № 13 этого самого дома, а Анета (Анюта), которая вот сейчас садится в машину, знала бы, что к ней выехала Аксиома… И когда вам встретится волшебник, просите у него не побед на шахматных турнирах, не дачу или чудесную машину, просите точную информацию.

Иннокентий Никитич прилег на диван. Нужно было разобраться во всем, что ему наговорили строители. Он ничего не мог понять. Строитель Игорь Николаевич, которого привезла скрипачка, сказал, что он начальник СУ-111. А девица, тоже строитель, сказала, что Игорь Николаевич работал на строительстве этого дома прорабом… Значит, Игорь Николаевич играл комедию, когда ругал прораба? Непонятно!