Строители

— Конечно, Петр Иванович, они там одумались. Вот уже одиннадцать, а вам на смену никого нет. Увидите, отменят.

Но в двенадцать приехал начальник производственного отдела Егоркин.

— Давай скорее, Петр Иванович, — приказал он. — Поезжай в контору, там тебе кучу денег приготовили.

— Я уж сегодня доработаю…

— Э нет, дорогуша, — Егоркин любовно провел рукой по своим черным усикам, — мне было приказано еще в девять принять дела. Наш Новый — мальчик строгий.

…В прорабскую пришла дневная смена во главе с бригадиром Василием Ивановичем, мастер Семен, который сменил Аксиому, длинный чудной парень, водитель Абрашков. И тут произошло такое, чего Петр Иванович никак не ожидал.

— Провожаем мы тебя, Петр Иванович, в отпуск, — сказал бригадир Василий Иванович. — За пять лет впервые… Все мы отдыхали, только ты один, как говорится, на посту. Тут Алешка, хоть ты больше всего его драил, предложение внес вчера. Говорит, ты по своим домам пойдешь, жильцов повидать хочешь… Так вот, от всей строительной площадки тебе подарок… Алешка!

Алешка выступил вперед.

— Хоть ты, Петр Ива, и строг очень… Вот даже сегодня мне опоздание записал, не имея на то права, — в отпуске ты…

— Алешка! — укоризненно произнес бригадир.

— Я сейчас, Василий Иванович. — Тут Алешка преподнес от всех Самотаскину фотоаппарат. И речь длинную закатил, из которой явствовало, что этим аппаратом Петр Иванович заснимет жильцов, что счастливо живут в домах Петра Ивановича, назло разным Новым начальникам.

Конечно, Самотаскину нужно было бы держать ответную речь, но он не привык к подаркам и благодарностям. Обычно прорабов вспоминают, когда нужно кого поругать, поэтому, приняв коллективный подарок, только коротко всех поблагодарил. После чего начал объяснять Егоркину, что и где надо делать, не забыть то, не забыть это…

Бригада еще немного помаялась в прорабской. Хоть Алешка подмигивал Маше, — у нее еще с вечера было все заготовлено, — но, глядя на строгое лицо Петра Ивановича, она так и не решилась выставить бутылки. Поэтому, когда несолоно хлебавши бригада вышла из прорабской, Алешка, державший ранее торжественную речь, громко и непочтительно помянул порядки прораба.

Напоследок к Петру Ивановичу подошел мастер Семен, длинный и нескладный, как циркуль.

— Разрешите вопрос, Петр Иванович?

— Ну?

— Тут, говорят, Новый начальник приезжал? — Петр Иванович кашлянул. — Недостатки у нас нашел, что старый раствор употребляем, что засыпка малая… Как будем дальше? — Семен поставил на скамейку огромный портфель, который все время держал в руках. Поскольку мастеру в таком портфеле держать нечего, Самотаскин предположил, что Семен носил его для устойчивости.

И хотя Петр Иванович знал, что на эту площадку больше уже не вернется, он, как всегда строго, приказал:

— Делайте!

— Что делать, Петр Иванович? — тоже, как всегда, не понял Семен.

Самотаскин только посмотрел на него, и Семен, схватив портфель, четко произнес:

— Понятно. Значит, как обычно.

Петр Иванович поколебался минуту — как прощаться? Он ведь в отпусках не бывал, но все же подал Семену руку.

— Будет все в порядке, Петр Иванович. Отдыхайте, купайтесь! — воскликнул растроганный Семен.

«Купайтесь»! А вы задавали себе вопрос: почему, отправляясь в отпуск, люди обязательно намерены купаться? Сотни тысяч отдыхающих приезжают в Крым, на Кавказ и в первый же час бегут к морю. Приезжают ранней весной, поздней осенью, когда вода холодная, ну, скажем, градусов пятнадцать — все равно: к морю, купаться. Шторм не менее пяти баллов, волны с белыми шапками, спасательная станция вывешивает грозный предупредительный сигнал — никто не обращает внимания: купаться! У одних простудные заболевания, у других ревматизм, им холодная морская вода противопоказана, но они все равно, хоть на секунду, погружаются в воду, тут же получают «прострел», воспаление легких, их укладывают в постель. Но, почувствовав себя лучше, они снова спешат к морю.

Поговорите с местными жителями — они смеются над курортниками, считают их безрассудными людьми. «Ну сколько? Раза три за лето искупаюсь. И то, когда вода двадцать три», — скажет, усмехаясь, ялтинец. Но тут же, узнав, что вы живете на Украине, начнет расспрашивать: «Как в Трускавце — он едет туда в отпуск, — есть ли там где купаться?»

Было еще только одиннадцать утра, но Петр Иванович уже сделал все, что можно сделать у себя дома, где нет ни кранов, ни инспекторов, ни автомашин.

Был, правда, телефон, точно такой же конструкции, как на стройке. Но разве их можно сравнить? Телефон в прорабской звонил непрерывно, только успевай отвечать, этот, в квартире, лишь какое-то подобие строительного, лодырь самый настоящий! Сегодня предложение посетить дома, которые он строил, уже не казалось Самотаскину таким нелепым… Вот прийти после отпуска к Важину, положить на стол фотокарточки счастливых жильцов и тихо сказать: «Вы помните, о качестве говорили. Так я по вашему совету встретился с жильцами. Вот почитайте благодарственные надписи…» И сразу уйти… Только легкомысленные люди, как мастер Семен, могли посоветовать Петру Ивановичу купаться!

Петр Иванович снял трубку, набрал номер.

— Я слушаю, — сразу быстренько ответила Маша.

— Здравствуйте.

— О, Петр Иванович, ну как вам отдыхается? — жалостливо спросила кладовщица. — Скучаете, наверное…

Петр Иванович кашлянул. Маша, поняв всю неуместность вопроса, быстро доложила:

— Вы просили вчера выбрать адреса домов. Запишите, Петр Иванович. Первым в прошлом году мы сдали кирпичный дом номер один… по улице… тут не ясно — вроде Круглоколенной…

— Кривоколенной, — поправил Петр Иванович.

— Да-да!.. В какую квартиру вы пойдете, Петр Иванович? Может быть, в тринадцатую? Вы как-то говорили, что вам на число тринадцать всегда везет…

Петр Иванович снова кашлянул. Маша быстро попрощалась:

— Так не забудьте, Петр Иванович, Кривоколенная, дом один, квартиру вы сами выберете.

После того как дядя Василий, по распоряжению Ларисы Александровны ходивший с Фрисией во двор, чтобы «бедненькая собачка» смогла попрощаться со своим другом — безымянным лохматым кобелем, он и Аксиома носили чемоданы и различные пакеты к машине. Когда все было готово и уложено, вышла Лариса Александровна в спортивном костюме и вывела на поводке Фрисию.

Дядя Василий ничего Аксиоме не сказал, только крепко пожал руку. Но Лариса Александровна, хотя все уже было решено, еще раз сочла необходимым пригласить племянницу провести с ними отпуск.

— Спасибо, Лариса Александровна, может быть… — ответила Аксиома, хотя точно знала, что к ним не поедет.

Самое удобное место в машине, на заднем сиденье справа, заняла Фрисия. Когда машина отходила, хитрая дворняга выглянула в окошко и насмешливо посмотрела на Аксиому. Конечно, это Аксиоме только показалось — разве могут собаки смотреть насмешливо? Впрочем… Ведь время от времени научный мир содрогается от сенсационных открытий каких-либо сознательных действий животных. Сейчас в моде дельфины. Можно быть уверенным, что если собаке уделить столько внимания, сколько уделяют дельфинам, у нее обязательно нашли бы много удивительного и таинственного и, главное, схожего с человеком.

Аксиома вернулась в квартиру, прочла подробную инструкцию, которую ей оставила в кухне Лариса Александровна, — как поливать цветы, как закрывать газ и еще много другого, о чем печется уезжающая хозяйка, но что, как правило, не выполняется.

В квартире было хорошо, стояла благостная тишина. Аксиоме вдруг стало радостно: на целый месяц избавлена от ледяных забот тетки.

Вчера вечером она не поехала к Новому начальнику, несмотря на его настойчивые полуприказания, полупросьбы. Почему-то вообще со вчерашнего дня она отказывалась от всех предложений. Звонила Анета (Анюта), напомнила, что они договорились вместе провести отпуск в Гаграх с Олегом и Жорой. Аксиома отказалась.