Дни испытаний

— Я что-то не хочу…

— Да брось ты ломаться, пошли. А то силой утащу.

Девушки наливают Нине чай. Наперебой угощают ее.

— Отшила Аллу-то… И не страшно тебе? — Верочка шутливо округлила свои без того круглые глаза.

Девушки засмеялись, затараторили, перебивая друг друга.

Галя сказала:

— Ладно, недолго Алле-то нас пугать. Юрию Филипповичу кое-что рассказывала. Он обещал, что скоро этой Аллы у нас не будет.

Алла Петровна держалась с Ниной подчеркнуто официально. Перешла на «вы», говорила сухо, сквозь зубы и только самое необходимое по службе. На грубом лице ее нетрудно было прочесть: «Не оценили, что ж, в друзья не набиваемся. А кто первый пожалеет — видно будет, жизнь покажет».

— Ты с ней осторожнее, — предостерегала Нину Галя Воронцова. Теперь после работы девушки обычно шли вместе, им было по пути. — Накладные подписываешь, смотри, чтобы в скобках стояли цифры прописью. А то она живо двухзначную цифру в трехзначную превратит. И тогда доказывай свою честность. За весами тоже следи, когда у нее товар принимаешь. Коробки с пирожным распаковывай, проверяй на месте. Ей и уполовинить ничего не стоит. А какую-нибудь пару штук вытащить, — Галя насмешливо щурится, — так это подобные ей долгом считают…

— А меня все естественной убылью пугала, — возмутилась Нина.

— Вот этим и берут нас, новичков, — возмущенно подхватила Галя. — Все запугивают: у тебя не хватит, смотри, проторгуешься…

— А на самом деле? Бывает, что не хватает?

— Не часто. Да и к тому же, если видят, что продавец честный, старается, — и в магазине, и в торге всегда сумеют помочь. Беда тут не в недостаче. Беда в этих самых Аллах, — почти с ненавистью произнесла Галя. — Как запугают новичка…

— Да уж не вороши! — махнула рукой Нина. От одного воспоминания ей становилось не по себе.

— Ну, он и начинает понемногу обвешивать, чтобы покрыть эту самую естественную убыль. Но ведь лиха беда — начало. Если он одного обвесил потому, что недостачи боится, другого он уже, может, и для того, чтобы в свой карман положить. Знаешь, ведь благородные-то грабители, — Галя перешла на обычный свой чуть насмешливый тон, — благородные-то грабители только в старых романах бывают.

Девушки дошли до угла, где Нине нужно было сворачивать в детский садик за Гришей.

— Я вам не обязанный!

Грузчик стоит в своей излюбленной вызывающей позе. Руки назад, одна нога выставлена и голова набок.

— Я вам не обязанный!

«Вот хорошо!» — обрадовалась подходившая к магазину Нина.

Она сразу сообразила, в чем дело. Опять Алла Петровна не угостила или чего-нибудь не дала Сазонычу.

У заведующей с Сазонычем особые отношения, совсем не то, что с Юрием Филипповичем. Каждый раз, когда возчик привозил товар, Алла Петровна угощала его. Сазоныч с удовольствием выпивал стакан водки, тряся своей седеющей дремучей гривой и морща короткий толстый нос, отказывался от закуски. Алла Петровна совала в широкий карман его выцветшей гимнастерки небольшой сверточек с колбасой или сыром, сообщнически бросая: «Тут и на шофера». Сазоныч благодарил, садился в кабину грузовика на свое место рядом с водителем.

Этот расход вряд ли входил в число необходимых, но не предусмотренных расходной сметой затрат, которые вынужден делать заведующий магазином. Тут была скорее какая-то взаимовыгодная сделка.

И подчас Сазоныч в чем-то расходился с Аллой Петровной. Тогда грузчик где попало сбрасывал сыры и колбасы, загромождал проход ящиками с фруктовой водой, и потом девушки вместе с заведующей перетаскивали все это на место.

Алла Петровна возмущалась, кричала: «Это вредительство, просто вредительство!» А возчик вставал в свою излюбленную позу: «Я вам не обязанный, я не обязанный…»

«Покипятись, покипятись», — не без злорадства желала Нина Алле Петровне.

Отношения их все больше обострялись. На днях Алла Петровна объявила девушкам, что в магазине будет учет. При этом вскользь, но значительно глянула на Нину своими бесцветными глазами и все эти дни ходила с каким-то загадочно-победным видом.

«Неужели естественная убыль все-таки может быть большой?» — с тревогой думала Нина. Заговорила о своих опасениях с Галей.

— Что-нибудь она мне подстроит.

— Если успеет, — недобро улыбнулась Галя.

Противная злобная кулачка… Пусть Сазоныч неправ, пусть, — Нина была почти уверена в этом: он нечист на руку, а в пьяном виде, несмотря на свой почтенный возраст, даже пытался приставать к девушкам. Пусть так, все равно она была на его стороне. Вероятно, если бы уличные бандиты снимали с Аллы Петровны ее зимнее пальто с чернобуркой, Нина сочувствовала бы бандитам, а не этой ненавистной кулачке.

Но что это? В спор с Сазонычем вступала, оказывается, совсем не Алла Петровна. Высокий с южным загаром мужчина подошел к грузчику очень близко, почти вплотную и негромко приятным баском сказал:

— Посмотрите, что же вы это натворили?

Сазоныч бочком, трусовато подался в сторону грузовика. Но сделав шага два, остановился, оглядел нагроможденные в дверях ящики с фруктовой водой, нагло ухмыльнулся:

— Будешь знать, как грузчика встречать. Подумаешь, ежели ты новая метла…

«Неужели новый заведующий?» — антипатия Нины сразу переместилась на Сазоныча. И заведующий настолько понравился ей, что она даже поймала себя на давно исчезнувшей мысли: «Может быть, я еще хромаю, еще заметно? Нет, теперь уже нет».

Из окна кабины высунулся улыбающийся во весь свой широкий простоватый рот шофер:

— Так, так, Сазоныч! Сразу борись за свой авторитет. А то если дашь поблажку…

Загорелый мужчина, минуя Сазоныча, проворно подошел к машине. Легко оттеснив шофера, наклонился в глубину кабины. И тотчас же выпрямился, В руке его что-то сверкнуло. «Что он сделал?» — не успела сообразить Нина.

— Зачем взяли ключ? Отдайте ключ!

Загорелый широким шагом, вертя в руках ключ от зажигания, шел к магазину. А шофер, оказавшийся на редкость низкорослым, семенил за ним на своих коротких ножках.

— Отдайте ключ. Вы что!.. Это по закону?

— А это по закону? — загорелый указал на сваленный в дверях товар.

— Причем тут я? Я причем? С него спрашивайте, — водитель указал на Сазоныча, который всем своим видом, включая раскрытый рот и приподнятые седоватые брови, выражал крайнее удивление.

Загорелый, вежливо уступив дорогу Нине, молча входил в магазин.

— Я… я буду жаловаться!

— Жаловаться никому не возбраняется, — приостановился загорелый. — По инстанциям или даже минуя их…

Из запаса Нина услышала льстивый голос Аллы Петровны.

— Вот что значит мужчина! Мужчине-то с ними легче. Особенно, если…

Аллу Петровну заглушил крик взбешенного шофера:

— Ну чего стоишь! Тащи все в запас, куда положено. Кончай этот фестиваль! Не ночевать здесь!..

— Цветешь, Ниночка. Ох, не влюбилась ли?

Любовь Ивановна испытующе оглядывала Нину, улыбалась. Галя Воронцова и круглоглазая Верочка, глядя на нее, перешептывались и тоже улыбались. Верочка пыталась даже вызвать Нину на откровенность. Но Нина еще не успела подружиться с девчонками и поэтому, а может быть, и потому, что она вообще не любила излишней откровенности, оставалась сдержанной. Ей и без того было хорошо. Так хорошо, что даже совестно перед папой. Давно ли его не стало, а она…

Ей весело теперь бежать на работу. Весело потому, что в магазине произвели учет, которым ее так пугала Алла Петровна. И хотя естественная убыль продуктов у нее оказалась действительно несколько выше норм, расхождение было очень незначительным. И новый заведующий не стал делать из ее зарплаты никаких вычетов, а сказал, что есть возможность каким-то образом списать эту небольшую сумму.

Весело потому, что не нужно больше встречаться с ненавистной Аллой Петровной. А может быть, и потому, что в магазине Александр Семенович — так зовут нового заведующего. Ну, и что ж? Может быть, и поэтому. Что ж тут плохого?