Великий тайфун
Великий тайфун читать книгу онлайн
СЫЧЕВ ПАВЕЛ АЛЕКСЕЕВИЧ (1890 - сентябрь 1961)
Родился в г. Владивостоке, здесь прошли детство и юность. С 15 лет Павел Сычев приобщился к революционной деятельности. Неизгладимый след оставили в его душе революционные события 1905–1907 гг. во Владивостоке и определили весь последующий путь как революционера, общественного деятеля и писателя.
В годы гражданской войны и интервенции П.А. Сычев работал на посту секретаря Совета Министров Дальневосточной республики. После восстановления на Дальнем Востоке советской власти он занимал руководящие должности на советской и партийной работе. Первые рассказы П.А. Сычева были опубликованы незадолго да Великой Октябрьской революции, но только через пятнадцать лет он смог более основательно посвятить себя литературной работе. Свое революционное прошлое и опыт товарищей по борьбе натолкнули П.А. Сычева на идею создания книги, посвященной героическому революционному прошлому Приморья. После выхода первой книги “Океан пробуждается” будущей тетралогии, А. Фадеев, мнением которого Сычев очень дорожил, поддержал и вдохновил его на написание следующих. В основе большого эпического полотна – тетралогии “У Тихого океана”, отразившего подготовку революции, деятельность первых социал-демократических организаций на Дальнем Востоке, свержение царизма и борьбу за победу Великой Октябрьской революции в Приморье, лежат воспоминания людей, участников подпольной работы, партизанской войны, подтвержденные документами из архива. Одна за другой выходят книги: “Океан пробуждается” (1952), “Океан шумит” (1956), “Великий тайфун” (1960). В повествование вошло много исторических лиц, которых П. Сычев хорошо знал: В. Курнатовский, М. Губельман, В. Бородавкин, К. Суханов, братья Сибирцевы, С. Лазо и др. А. Фадеев стал прототипом одного из героев – Саши Булыги. Закончить тетралогию писатель не успел, на 72 году жизни он скончался в Москве. В 1966 г. в журнале “Дальний Восток” были опубликованы главы из четвертой книги “Земля, омытая кровью”, а полностью книга, включившая третью и четвертую части романа-эпопеи, вышла в 1973 г., подготовленная к печати дальневосточным писателем Н. Рогалем с помощью жены Сычева – Нины Петровны. “Страстным певцом Приморья” называли Павла Алексеевича его собратья по перу. Тетралогия “У Тихого океана” воздает должное участникам исторических событий на Дальнем Востоке. Охватив большое количество лиц П.А. Сычев создал обобщающий образ поколения – борцов за Советскую власть в Приморье.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
— Больно тихо бегут лошади, — говорил Виктор ямщику.
В ответ на это замечание ямщик дергал вожжами, и лошади ускоряли бег.
Но вот и паром через Суйфун. За рекой село Раздольное, тут же и станция того же названия.
Виктор пользовался каждым случаем, чтобы повидать свою семью. Чаще всего он ездил на заимку через Амурский залив, иногда — по железной дороге до Раздольного, а там на лошадях.
Между Женей и им шла также постоянная переписка. Виктор писал о политических новостях. Женя наполняла письма восторженными рассказами о Петюшкé, но случались в них и жалобы на одиночество, на «оторванность от жизни».
Вот одно из ее писем:
«Дорогой мой!
Как я счастлива! Петюшка уже улыбается. Он теперь спит в кроватке. Я поставила ее рядом со своей кроватью. Сегодня днем он проснулся, я стала разговаривать с ним, он долго смотрел на меня, слушал и вдруг улыбнулся. Значит, ему был приятен мой голос. Мне кажется, он чувствует меня. Когда я подхожу к нему, он сразу оживляется. Интересно наблюдать, как он прислушивается к звукам. Одни звуки ему приятны, другие вызывают недоумение, третьи пугают его. Когда я гуляю с ним по лесу, он с видимым удовольствием слушает пение птиц. Он такой прелестный, я так люблю его. Но мне нечего здесь делать. Я хочу работать. Это просто возмутительно — в такое время я сижу здесь, как в ссылке, совершенно оторвана от жизни. Петюшка подрос, пора переехать в город и начать работать. Приедешь — поговорим подробно. Я не могу жить тунеядцем. Сейчас такие события! Я снова хочу окунуться с головой в работу, не могу жить, не принося пользу обществу. Помнишь четвертый сон Веры Павловны? «… будущее светло и прекрасно. Любите его, стремитесь к нему, работайте для него…» Вот я и хочу работать. Между прочим, мне пришла мысль организовать в корейской деревне медицинский пункт. Я начала поголовный осмотр корейских детей и женщин. Прошу тебя, привези аптечку, накупи всяких лекарств, йода, ваты, бинтов, горчичников, детских клистирок, два-три термометра. Я уже израсходовала почти весь запас лекарств. В одной из фанз я ежедневно буду принимать больных — два-три часа. Корейцы здесь живут без всякой медицинской помощи.*****
Мы с Петюшкой крепко, крепко тебя целуем, Приезжай поскорее.
Твоя Женя»
Ответ Виктора:
«Любимая!
Получил твое письмо, такое хорошее, ты вся в нем — чудная, светлая. Твой рассказы о Петюшке интересны и трогательны. Веди дневник, записывай свои наблюдения. Это будет интересно потом и для самого Петюшки.
Медикаменты привезу. У тебя замечательная мысль… Когда-нибудь весь край покроется медицинскими пунктами, будут они и в корейских деревнях, а сейчас ты — пионер этого дела. Ведь это же благородная деятельность, она должна увлечь тебя, ты найдешь в ней большое удовлетворение. Если мы осуществим социалистическую революцию, вся наша деятельность будет состоять из такой вот работы, которая постепенно преобразит страну. Мы будем трудиться, строя социалистическое общество. Твоя медицинская работа среди корейцев — это и есть то, что ты называешь пользой обществу.
Твоего желания переехать в город и начать работать я не разделяю. Я хотел бы, чтобы мы вырастили Петюшку здоровым. Поэтому, пока ты кормишь его грудью, ни о какой работе не может быть и речи.
Насиловать твою волю я не буду, но я уверен, что ты согласишься со мной.
Обнимаю крепко, целую тебя и Петюшку.
Твой Виктор»
Женя прочитала письмо Виктора, села у раскрытого окна. Был солнечный, ветреный день, лес шумел, ветви деревьев качались, листья дрожали на ветру. Петюшка спал в своей кроватке, высунув из-под пикейного одеяла маленький розовый кулачок.
Письмо Виктора произвело на нее двойственное впечатление. С одной стороны, ей казались бесспорными его высказывания, с другой — ей не хотелось мириться со своим положением тунеядца (она продолжала называть себя тунеядцем). Ей хотелось уже теперь работать, работать и работать. Подумать только: в такое время сидеть сложа руки.
«Конечно, Виктор прав…» Она не додумала. К окну подошла девочка-кореянка. Она была вся в слезах. Девочка с трудом объяснила, что семилетний братишка ее обварился кипятком. Женя в волнении вскочила со стула, схватила парусиновую сумку, где у нее находились разные медикаменты, и бросилась из комнаты. Попросив хозяйку заимки посмотреть за Петюшкой, она побежала в корейскую деревню…
…Так и текла жизнь Жени Уваровой на заимке. Она производила на корейцев, особенно на кореянок, необыкновенное впечатление. Ее забота о деревне казалась непонятной, ее медицинская помощь, которую она оказывала женщинам и детям, — каким-то чудом, а сама она с ее красотой казалась посланной богом добра. Ее и называли «дочь доброго бога».
ТАЙНОЕ СТАНОВИТСЯ ЯВНЫМ
Тайны дома № 19 по Лазаревской улице и других мест, где хранились «совершенно секретные дела», влекли Виктора Заречного с неодолимой силой. Все свободное время от работы в комитете партии он проводил на Лазаревской улице. В руках у него оказались документы, которые изумляли своей неожиданностью. Перед Виктором прошла целая галерея людей, которых он встречал на нелегальных собраниях, которых он знал как подпольных работников, которым он доверял, но которые, оказывается, были агентами охранного отделения, провокаторами. Иногда он чутьем своим угадывал в человеке предателя. Так было при встрече у Николая Петровича Уссурийцева с журналистом Сикорским. Теперь его подозрение оправдалось. Сикорский был «совершенно секретным» агентом охранного отделения и носил кличку «Ольнем».
Бывало, Виктор подозревал, что причиной провала было предательство, что в организации находился провокатор. Но чаще всего Виктор не замечал, как по его пятам следовала тень иуды. Теперь обнаружилось, что тенью этой был агент охранного отделения «Тигровый», кличку которого Виктору, однако, не удалось расшифровать, и такие известные Виктору Заречному люди, как рабочий военного порта Полуэктов, носивший кличку «Северов», телеграфист Мостипан — «Гануль», служащий частной фирмы Бодянский — «Камчатский».
«Как же низко может пасть человек!» — изумлялся Виктор, читая донесения агентов охранного отделения.
Вот ему встретилась фамилия секретного сотрудника — Ушполевича Ипполита Михайловича; он работал в охранном отделении под кличкой «Головин». До чего же знакомой показалась Виктору эта фамилия и особенно имя: Ипполит! И вдруг он вспомнил: да ведь это тот самый длинный человек, которого по возвращении из Японии Виктор встретил на квартире у эсера Пекачки Чижикова, проживавшего на Ботанической улице! Он тогда внимательно следил за развернувшейся между Виктором, Пекачкой Чижиковым и бывшим эсером Глебом дискуссией о народничестве и сказал под конец: «Бог нам нужен, товарищи, бог». Что это было? Маневр провокатора? Или действительно идеи Петра Кропоткина — Ипполит выдавал себя за анархиста — переплелись у него с идеями христианства? Виктору удалось узнать, что Ипполит впоследствии вступил в секту баптистов, аккуратно посещал их молитвенный дом. Может быть, в нем проснулась совесть и он «замаливал» свое предательство, а может быть, это тоже был своеобразный маневр провокатора. Однажды утром его нашли замерзшим на льду Амурского залива.
Виктору бросились в глаза папки с копиями отчетов охранного отделения Департаменту полиции. Он стал листать страницы отчетов. Всюду пестрела его фамилия. Охранное отделение сообщало в Петербург, Департаменту полиции: «Адрес Виктора Заречного служит для сношений Центрального Комитета партии с.-д. с местной организацией». Ясно было, что письма Виктора Заречного подвергались перлюстрации. В другом отчете: «ЦК РСДРП сносится с местной группой партии по адресу: Владивосток, Тюремная улица, 20, Виктору Григорьевичу Заречному…» В третьем отчете говорилось о том, что Виктор Заречный побывал там-то и там-то. В одном из «дел» Виктор обнаружил копию совершенно секретного письма начальника Владивостокского охранного отделения на имя директора Департамента полиции, где на семи страницах полковник Гинсбург сообщал подробности ареста членов группы социал-демократов города Владивостока, а также группы «Юная Россия». Это было то самое письмо, которое полковник Гинсбург послал в дополнение к своему телеграфному донесению, составленному сейчас же после ареста группы социал-демократов и организации «Юная Россия». Он тогда писал: «Подробности — почтой». Так вот эти подробности теперь находились в руках Виктора. Оказывается, о собрании обеих групп, которое было назначено за городом в восемь часов вечера 27 августа, полковник Гинсбург узнал за полтора часа. Провокатор, сделав донос, сам поспешил на собрание и оказался в числе арестованных. Никто из арестованных не знал, что вскоре он был освобожден из тюрьмы.
