Великий тайфун
Великий тайфун читать книгу онлайн
СЫЧЕВ ПАВЕЛ АЛЕКСЕЕВИЧ (1890 - сентябрь 1961)
Родился в г. Владивостоке, здесь прошли детство и юность. С 15 лет Павел Сычев приобщился к революционной деятельности. Неизгладимый след оставили в его душе революционные события 1905–1907 гг. во Владивостоке и определили весь последующий путь как революционера, общественного деятеля и писателя.
В годы гражданской войны и интервенции П.А. Сычев работал на посту секретаря Совета Министров Дальневосточной республики. После восстановления на Дальнем Востоке советской власти он занимал руководящие должности на советской и партийной работе. Первые рассказы П.А. Сычева были опубликованы незадолго да Великой Октябрьской революции, но только через пятнадцать лет он смог более основательно посвятить себя литературной работе. Свое революционное прошлое и опыт товарищей по борьбе натолкнули П.А. Сычева на идею создания книги, посвященной героическому революционному прошлому Приморья. После выхода первой книги “Океан пробуждается” будущей тетралогии, А. Фадеев, мнением которого Сычев очень дорожил, поддержал и вдохновил его на написание следующих. В основе большого эпического полотна – тетралогии “У Тихого океана”, отразившего подготовку революции, деятельность первых социал-демократических организаций на Дальнем Востоке, свержение царизма и борьбу за победу Великой Октябрьской революции в Приморье, лежат воспоминания людей, участников подпольной работы, партизанской войны, подтвержденные документами из архива. Одна за другой выходят книги: “Океан пробуждается” (1952), “Океан шумит” (1956), “Великий тайфун” (1960). В повествование вошло много исторических лиц, которых П. Сычев хорошо знал: В. Курнатовский, М. Губельман, В. Бородавкин, К. Суханов, братья Сибирцевы, С. Лазо и др. А. Фадеев стал прототипом одного из героев – Саши Булыги. Закончить тетралогию писатель не успел, на 72 году жизни он скончался в Москве. В 1966 г. в журнале “Дальний Восток” были опубликованы главы из четвертой книги “Земля, омытая кровью”, а полностью книга, включившая третью и четвертую части романа-эпопеи, вышла в 1973 г., подготовленная к печати дальневосточным писателем Н. Рогалем с помощью жены Сычева – Нины Петровны. “Страстным певцом Приморья” называли Павла Алексеевича его собратья по перу. Тетралогия “У Тихого океана” воздает должное участникам исторических событий на Дальнем Востоке. Охватив большое количество лиц П.А. Сычев создал обобщающий образ поколения – борцов за Советскую власть в Приморье.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Раскрылись двери бывшей царской комнаты, в нее быстро вошел Ленин, а за ним и все остальные, в том числе и мы с Василием.
В царской комнате Ленина — ожидала делегация Исполнительного комитета Петроградского Совета — сам «вождь пролетариата» Чхеидзе и Скобелев. Чхеидзе хмуро посмотрел на Ленина.
— Товарищ Ленин! — обратился он к своему давнишнему идейному противнику. — От имени Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов и всей революции мы приветствуем вас в России…
Фраза эта прозвучала у Чхеидзе торжественно. Он, конечно, понимает, как велико значение Ленина в революции.
— Но мы полагаем, — продолжал Чхеидзе, — что главной задачей революционной демократии является сейчас защита нашей революции от всяких на нее посягательств как изнутри, так и извне, а для этой цели необходимо не разъединение, а сплочение рядов всей демократии. Мы надеемся, что вы вместе с нами будете преследовать эти цели.
Ленин как бы в недоумении взглянул на Чхеидзе, перевел глаза на Скобелева, потом на других, неизвестных ему лиц, стоявших позади Чхеидзе и Скобелева, и пожал плечами.
Чхеидзе ожидающе смотрел на Ленина, но Ленин обратился к вошедшим вместе с ним в царскую комнату:
— Дорогие товарищи! Солдаты, матросы и рабочие! Я счастлив приветствовать в вашем лице победившую русскую революцию, приветствовать вас как передовой отряд всемирной пролетарской армии… Рабочий класс России не может остановиться на полпути… он превратит буржуазно-демократическую революцию в революцию пролетарскую, социалистическую… Никакого «единого фронта» с партиями, идущими на поводу у капиталистов!.. Да здравствует всемирная социалистическая революция!..
Открылись двери на площадь. Ленин вышел на каменное крыльцо. Прожектор осветил его. Блеснули медные трубы оркестра, и площадь дрогнула:
— Ура!
— Да здравствует Ленин!
— Да здравствует революция!
Это было необыкновенное зрелище, которое больше всего потрясло, несомненно, самого Ленина. Он взволнованно смотрел на приветствовавший его народ.
Но вот он сошел со ступенек, его подхватили на руки и понесли к броневику.
Освещенный ослепительным голубым светом прожектора, Ленин стоял на броневике. Вот он поднял руку. Народ замер.
— Товарищи рабочие, солдаты, матросы, граждане Петрограда! — раздался его голос.
Я стоял неподалеку от броневика, смотрел на Ленина, слушал его голос. Душа моя взволнованно трепетала.
— Участию в позорной империалистической войне, — говорил Ленин, — должен быть положен конец…
— Долой войну! — ответила гулом площадь.
— Грабители-капиталисты, — продолжал Ленин, — кровью народа завоевывают рынки для своих товаров, ложью и обманом заставляют простой народ проливать кровь…
— Долой войну! — вновь грозно пронеслось по площади.
Народ, о котором говорил Ленин, сейчас стоял перед ним. Здесь собрались люди со всех концов земли русской. Война стерла границы губерний и областей и смешала народы, населяющие великую страну от Архангельска до Севастополя, от Петрограда до Владивостока. Массы народа, точно волны в открытом море, ночью, во время тайфуна, перекатывались по площади, набегая на броневик. И из этой темной волнующейся массы народа поднимался Ленин. И народ, и броневик, и Ленин словно слились в единый, монолитный живой организм. Казалось, это сам народ выбрал из своей массы его и поставил на броневик. «Говори, — сказал народ. — Говори то, о чем мы думаем». Устремленный вперед, как вихрь, Ленин говорил то, о чем думал народ. Он произносил слова, которые были дороже всяких других слов, которые были самым заветным у каждого, кто пришел на площадь:
— Да здравствует социалистическая революция!
— Ура! — отвечал народ.
Окруженный отрядами солдат и матросов, рабочими делегациями с красными знаменами, освещаемый прожектором, броневик двинулся по улицам уже уснувшего города. Разбуженные «Марсельезой», грохотом броневика и ликованием народа, жители Выборгской стороны подбегали к окнам, отдергивали занавески и — кто со страхом, кто с недоумением, кто с восторгом и надеждой — смотрели на необыкновенное полуночное шествие…
…И вот двухэтажный особняк Кшесинской. Из окон льется на улицу электрический свет. На стенах алые знамена. Склонившись, они, казалось, приветствовали вождя.
Уже давно перевалило за полночь, а на улице, перед особняком, стоял народ.
— Ленина!
Ленин выходил на балкон и, опершись руками на перила, бросал в толпу слова, казалось, невероятные:
— Революционное оборончество — измена социализму… Кончить войну нельзя без свержения капитала… Не парламентарная республика, а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов…
В окна дворца Кшесинской уже смотрел рассвет. Улица против особняка пустела, лишь настороженно бродили, поглядывая вокруг, вооруженные рабочие.
Жители Петрограда с его широкими улицами, прекрасными каменными домами, ажурными чугунными решетками, бирюзовым небом только что закончившейся ночи спали, казалось, мирным сном.
Взволнованные всем виденным и слышанным, молча мы шли к Василию по длинному Каменноостровскому проспекту.
Небо быстро светлело. Проспект был пуст, только расхаживали посреди улицы милиционеры в штатской одежде, с винтовками за плечами.
В восемь утра уходил мой поезд. Василий провожал меня на Николаевском вокзале.
— Я уезжаю весь под впечатлением от встречи Ленина, — говорил я.
— Да, приезд его — это поворот истории, — сказал Василий.
— Вот и я чувствую в Ленине что-то такое, что трудно передать словами.
Мы прогуливались по перрону вдоль поезда. На перроне была обычная вокзальная суета. Запоздалые пассажиры бежали в вагоны. Носильщики возили на тележках багаж. Военные с красными повязками на рукавах останавливали солдат с котомками за спиной и проверяли документы.
Дежурный по станции ударил в колокол. Мне жаль было расставаться с Василием. На меня нахлынула грусть.
— Увидимся ли мы теперь?
— Прощай, дружище, — сказал Василий. — Время такое, трудно сказать.
Мы крепко обнялись. Раздался второй, а потом третий звонок…»
Часть вторая.
МОРСКИЕ ТУМАНЫ
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Петроград остался позади. Он возникал в памяти Виктора как сон, только что виденный, волнующий сон. Никогда еще его духовные и умственные силы не получали такого сильного возбуждения, такого толчка, как это было в Петрограде. Все, начиная от прогулки по Невскому до встречи Ленина, было необыкновенно, незабываемо. Поездка в Петроград была новым рубежом в жизни Виктора, новым этапом в развитии его миропонимания. Вместе с впечатлениями от великого города Виктор увозил с собою живой образ Ленина.
На исходе восемнадцатого дня пути — поезда ходили плохо — ранним утром в окне вагона показался Амурский залив, вершина его, имеющая свое собственное название — Угловой залив.
Всю дорогу от станции Угольной — тридцать верст — Виктор Заречный не отрывался от окна, любуясь родным заливом. Уходивший отсюда на юг, в бледно-голубую даль, залив уже совершенно очистился ото льда, и в его широких просторах чернели паруса шаланд, плывших по направлению к Семеновскому базару. По ту сторону залива на десятки верст тянулся пустынный гористый берег. У железной дороги, на откосах и косогорах, зеленела трава, но сопки были еще голы.
На вокзале Виктора встретила Женя. Он увидел ее в публике на перроне. Она еще больше пополнела, но была хороша собой. Виктор устремился к ней. Как свет утреннего солнца, радость осветила ее лицо.