Небо закрывается на ночь

- Бабуль, ну теперь-то ты мне дашь иголку?

Мама отправляется за коробочкой для шитья.

- Это будет последний акт драмы. Прокалывание волдыря.

Возвращается с коробкой.

- Что-то я не вижу тут иголок.

- Ну, вот! Растеряли все. А была тьма иголок... Две, - уточняет бабуля, подумав.

Сумерки. Чистка зубов на свежем воздухе.

- Теперь марш все в таз, - командует мама.

Дети медлят.

- А звезды сегодня будет видно? - спрашивает Степа.

- Нет. Тучи.

- Небо закрывается на ночь, - говорит Марья.

Войдя в дом, мама бежит в комнату к бабулечке:

- Ты знаешь, что Машка сейчас сказала?

Но пора за дело. Сначала целиком купается Володя. Потом в таз лезет Маша. Последний - Степан.

- Не хочу я мыться, - ноет он.

- У тебя что, чистые ноги?

- Экологически чистые, - говорит Степка, задрав кверху грязную пятку.

Мыло мама использует исключительно "Дегтярное". Одна из ее причуд.

К полуночи дети засыпают. Мама еще какое-то время суетится. Убирает с пола клеенку, на которой стоял таз. Раскладывает детскую одежду. Кучка номер один, номер два, номер три. Вытаскивает из дома мыльную воду. Бросает взгляд вверх. С одной стороны небо черное. А с другой! Все светится, переливается.

- Спокойной ночи, мама.

- Спокойной ночи, - глядя поверх очков, отвечает бабуля.

Она лежит в постели с какой-то разукрашенной книжкой в руках.

- Ну чем моя жизнь хуже бестселлера? - вопрошает мама.

- Да уж, - тяжело вздыхает бабуля.

x x x

Мама застыла у рябины, на которой расселись сороки. Они громко трещат. Володя безропотно ждет, когда его унесут в дом. Все-таки дождь.

Последний дачный день начинается. Между вазочкой с ноготками и кружкой с недопитым вчера мятным чаем образовалась паутинка.

- Вот так труженик, - говорит бабулечка про ночного паучка.

Дети всегда радуются перемене места. Предстоящий отъезд приводит их в радостное возбуждение. Мама же заметно угнетена.

Сегодня много дел. На полу два открытых чемодана; на полках - только наполовину стертая пыль; на стуле сидит растрепанная мама и кормит Володю с ложки овощным пюре. Громкими криками и отчаянным фырканьем малыш дает понять, что предпочел бы получить привычную бутылку с соской. Боковым зрением мама видит, что Степа на чем-то висит под потолком.

- Мам, смотри, как я умею. Я - Тарзан.

- А я - Тарзанка, - говорит Машка, которая тоже висит, но пониже.

- Дурында! Ты не знаешь, что такое тарзанка. А так, как ты, любой дурак умеет.

- Дурак не умеет, - обиженно завывает сестра.

- Что же это за хам такой растет, - слышится резкий бабулечкин окрик, пороть его надо, не

умеет с сестрой нормально разговаривать.

- Меня нельзя пороть. Я от этого только ожесточусь, - назидательно вещает сверху этот

педагогически запущенный Тарзан.

Мама едва не роняет Володю, услышав эти слова. Ее замешательство совсем уж расстраивает и без того сердитого младенца.

- Ах ты, нахал! Да я с тобой даже разговаривать не хочу, - ругается бабуля.

- Ну что ж. У меня найдутся другие собеседники.

Бабулечка вбегает в комнату, устремляется к маме.

- Ему же еще и семи нет. Что ты с ним дальше делать будешь?!

Мама плачет. Бабушка, как всегда, оказалась права. Нельзя было так приучать к рукам ребенка. Будь у него другой характер, он бы лежал себе сейчас спокойно в кроватке с погремушками, а мама рвала бы опять голыми руками крапиву для своего Тарзана.

Через минуту уже не один, а все трое висят на ней, как украшения на новогоднем дереве.

- Мам, ну не плач! Пожалуйста! Извини!

- Проси у бабушки прощения, - всхлипывает "елка", пытаясь стряхнуть с себя хотя бы часть груза.

Но бабушку так скоро не разжалобишь. Она сурово молчит в ответ на все обращения внука.

Вскоре, едва продвинувшись вперед в своих недолгих сборах, мама опять вынуждена их прервать. Тихий час. Если так можно выразиться. Дети веселятся. Володя, наконец, ненадолго отпустил маму и тихо лежит на коврике, трогая все, что попадается ему под руку. Зайдя в комнату, мама обнаруживает, что под руку ему попался Пушкин. Тоненький, старенький, ее любимый томик открыт на поэме "Медный всадник", и Володя увлеченно жует отрывок из этого бессмертного произведения.

Схватив одной рукой читателя, а другой книжку, мама начинает оплакивать тяжелую судьбу пушкинских героев.

- Мам, ну не расстраивайся, - говорит опять присмиревший Степка, прочитай лучше нам "Бой Руслана с головой".

Ритмично встряхивая Володю, мама начинает читать.

Вечером опять уборка.

- Мам, я устраиваюсь на работу охранником. Как мне заполнить анкету?

- Играй сам! Мне некогда!!!

- Ну, мам! - протяжно ноет Степа. - Светка говорит, нужна анкета.

- Ну, пиши. Твой основной род занятий. А потом: "папа - рабочий, мама домохозяйка".

Степка пыхтит над тетрадным листом.

- Мам, напиши мне "хозяйка". Я не знаю, как.

- Не хозяйка, а домохозяйка.

- Я "домо" уже написал.

Мама смотрит "анкету". Написано: "мама - дама".

- Оставь лучше так. Без хозяйки.

Мама любуется на эту "даму", потом смотрит на "основной род занятий". Написано "балаваца".

- Бабуль, а бабуль... А это яблоко не червивое? - спрашивает Степка.

- Скажи ему, что я с ним не разговариваю, - обращается бабуля к маме.

- Нет, не червивое. Это просто такие вмятины от ударов об землю. Они же "опадыши", - объясняет мама.

Бабулечка смеется.

- А дядя Дима в детстве как раз такие побитые любил. Он бил яблоками об стенку, чтобы они стали мягкими. Я, помню, долго не могла понять, что это за пятна такие на обоях.

Уже издали мама видит, что Степка воспользовался благоприятным для примирения моментом. Теперь они с бабулей вдвоем копаются в грядке.

Вечером, всех перемыв и уложив, мама громко распевает:

Мы поедем, мы помчимся

На оленях утром ранним...

Дети, конечно, и не думают спать.

- А что такое олени? - спрашивает Маша.

Степка откуда-то выудил потрепанный журнал с комиксами и по слогам читает надписи к картинкам. Хохочет.

- Мам, смотри, тут нарисован Руслан в инвалидной коляске. Ха-ха-ха.

- Что за чушь ты несешь, - сердито прерывает свое пение мама.

- Ну, смотри. Он спрашивает у Головы: "У тебя какая группа инвалидности?" Ха-ха-ха.

Мама мрачнеет. Для нее это черный юмор. Она завтра уезжает с дачи без Володи. Предстоит хождение по врачам и очередное переосвидетельствование, ВТЭК.

- И где ты откопал эту безвкусицу?

- Мам, что такое олени? - заладила Маша.

- Да звери такие рогатые! Спи!!!

- А олени спят?

- Да.

- Где?

- На севере.

- А что такое "север"?

- Я же читала вам недавно "Снежную королеву". Спи!

- А небо спит?

- Да. Оно уже закрылось на ночь.

x x x

Утро. Степа с Машей одеты, умыты, причесаны. Стоят с рюкзачками за спиной возле скамейки. Ждут, когда закончит одеваться мама. Она всегда собирается быстро. На секунду бросает взгляд в зеркало. А может даже и совсем не бросает. Проводит по стриженым волосам щеткой. Хватает багаж и выходит. Бабулечка с Володей на руках прощается со своими беспокойными гостями.

- Я позвоню.

- Счастливо.

Они не говорят о том, что чувствуют. Боятся высокопарных фраз. Поэтому внешне их прощание так обыденно. На самом деле бабулечкино сердце разрывается оттого, что дочь уезжает в ту свою "ужасную" жизнь, и ничего уже не изменить. Как бы еще хуже не стало. А эта "непутевая" дочь просит глазами прощения.

Уходят. Мама оглядывается и замечает, как еще молода и красива их бабулечка.

Через час они выходят из дачного автобуса в центре маминого родного города. До поезда еще есть время. Рядом детский парк с аттракционами. Идут туда. Дети мечутся, выбирая, что лучше. Наконец, Степка решительно тащит сестру под яркую вывеску "Северное сияние". Мама подходит к заборчику, машет рукой. Степка сидит верхом на олене, Маша катится за ним в чем-то, вроде саней. Итак, помчались.