Ночной вызов

- Федор, это ты? - донесся далекий голос.

- Да, я.

- Здравствуй! Это я, Галя.

- Здравствуй, - без энтузиазма ответил Пескишев.

- Что случилось? Ты был в Ленинграде.

- Да, был.

- Тебя видели в Русском музее.

- Вполне могли видеть. Я действительно смотрел новую экспозицию.

- В чем же дело? Почему ты не предупредил меня о своем приезде?

- Ты была, по-видимому, очень занята, ни на работе, ни дома я тебя не застал.

- Возможно. Последнее время у меня было много дел. Значит, ты звонил?

Разговор был сухой, нервный. Галина Викторовна задавала вопросы, Пескишев отвечал, с трудом сдерживая раздражение. Она уточняла, был ли он дома, почему не позвонил на дачу. Наконец сказала, что его тон, а тем более поведение ей не нравятся.

- Приехать в Ленинград и не повидать меня! Ну, это выходит за рамки всякого приличия. Где же ты пропадал? - возмущалась она.

- Да полно, за кого ты меня принимаешь, за осла? - еле сдержал гнев Пескишев. - Где ты была в те дни, когда я приезжал в Ленинград?

- Как где? На даче, конечно!

- На даче? А может, рыбу ловила на озере? Хотел бы я только знать, на каком?

Галина Викторовна замолчала. Она поняла, что отпираться бессмысленно. Вот только откуда Пескишев это узнал?

- Это Люся тебе сказала?

- Ты мне лучше скажи, кто такой Кораблев?

- Кораблев? А! Ревнуешь, значит! Что-то я за тобой раньше этого не замечала. Кораблев - наш сосед по даче. Он помогает мне во всем. Если хочешь, исполняет обязанности управляющего на общественных началах.

- А роль шофера кто исполняет?

- Тоже он. Должна же я пользоваться собственной машиной.

- В таком случае, какие у тебя могут быть ко мне претензии, если в субботу и воскресенье ты была с Кораблевым на рыбалке, а в понедельник не явилась на работу? Где ты была в понедельник?

- Не придирайся. В конце концов сам виноват. Переезжать в Ленинград не хочешь. Что мне одной делать? Не выть же, глядя на луну.

- Ну, вот и договорились.

- До чего? - не уловила Галина Викторовна.

- Думаю, что при возникшей ситуации нам лучше мирно разойтись.

- Этот вопрос мы вряд ли решим по телефону. Да и спешить не следует. Терпели же столько лет друг друга, еще потерпим. Что касается Кораблева, то это незаменимый человек.

- Тебе виднее.

Пескишев был ошарашен спокойным и наглым тоном жены. Так может говорить только человек, чувствующий себя неуязвимым. Он не был к этому готов, потому замолчал.

- Ну, что еще скажешь? - поинтересовалась Галина Викторовна.

- У меня нет никакого желания продолжать с тобой разговор. Когда примешь решение о разводе, сообщи. Согласие вышлю немедленно.

- Когда мне нужно будет развестись с тобой, я не буду просить и ждать твоего согласия. Ясно? - яростно ответила она.

В трубке послышались короткие гудки, и Пескишев положил ее на рычаг.

"Вот и поговорили, - подумал он, ощущая каменную усталость во всем теле. - Эх, пойду-ка я спать: утро вечера мудренее".

Он разделся, забрался под одеяло, мечтая наконец отоспаться за все последние дни, но снова пронзительно заверещал телефон.

Чертыхнувшись в душе, Федор Николаевич взял трубку. Звонил Круковский. Извинившись, сказал, что час назад в клинику привезли Цибулько. Никакой надобности в срочной консультации нет, но ректор распорядился, чтобы срочно вызвали его.

- Если вы не возражаете, я немедленно вышлю машину, - предложил Николай Александрович.

Расспросив его о том, что случилось с Цибулько, Пескишев согласился, что горячку пороть незачем, но отказать в просьбе ректора было неудобно, и он торопливо оделся.

В клинике Пескишева ждал Круковский. Он кратко изложил историю болезни и высказал мнение о диагнозе, против которого нечего было возразить.

Оказалось, что последнее время Цибулько для сохранения жизненного тонуса стал усиленно заниматься гимнастикой йогов, осваивая богатый арсенал ее приемов. Сегодня он решил постоять на голове. Постояв минуту, почувствовал, что все вокруг закружилось, в глазах померк свет. Жена застала Романа Федотовича лежащим на полу и издающим какие-то нечленораздельные звуки. Она немедленно вызвала "скорую помощь", которая доставила его в клинику.

Цибулько лежал в палате для тяжелых больных. Вокруг толпились родственники во главе с деканом факультета, делавшим какие-то указания дежурной медсестре. Она просила его не вмешиваться не в свои дела и предлагала выйти из палаты. Пескишев, похоже, явился вовремя, - между ними назревал конфликт.

- Ну и сестра у вас, должен вам заметить, - возмущался Колюжный. Мегера какая-то! Никакого уважения к старшим.

Пескишев пожал плечами, попросил всех оставить палату и приступил к осмотру больного. Состояние Романа Федотовича не вызывало опасений. Сознание сохранено. Дыхание и сердечная деятельность не расстроены. Однако он был беспокоен, вертел головой, пытался что-то сказать. Но понять его было невозможно: речь смазанная и совершенно невнятная.

Успокоив родственников и заверив их, что худшее уже позади, Пескишев посоветовал всем ехать домой. Продиктовав заключение и сделав необходимые назначения, поднялся в кабинет. Было уже около трех часов ночи. Вспомнив о том, что утром предстоит лекция, он постелил на диване, разделся и вскоре заснул.

24

У Федора Николаевича была командировка в Москву. Он решил воспользоваться случаем, чтобы зайти в министерство и познакомиться с теми, от кого зависит внедрение в практику здравоохранения систем прогнозирования мозговых инсультов, а заодно уточнить, что представил в министерство головной институт.

Прежде всего Пескишев зашел к главному специалисту по невропатологии молодому и симпатичному человеку, который приветливо принял его. Однако он долго не мог выкроить время для разговора: то звонил по телефону, то срочно куда-то уходил и долго не возвращался. Оказалось, ему было поручено послать консультанта в Ташкент, и он доставал билет на самолет, а затем разыскивал свободную машину, чтобы отправить консультанта в аэропорт.

Когда главный специалист освободился, Пескишев полюбопытствовал, зачем надо из Москвы в Ташкент посылать консультанта кандидата наук, если там есть профессор-невропатолог, несомненно, более эрудированный?

- А что с ними поделаешь, если требуют консультанта из Москвы? - словно извиняясь, сказал главный специалист. - Им ведь не важно, кого я пошлю, лишь бы москвич приехал. Вот и занимаюсь не своим делом. Вы уж простите меня за то, что заставил вас ждать. Осточертела мне эта работа. С удовольствием бы ушел в клинику, но не отпускают.

Он внимательно выслушал Пескишева и посоветовал обратиться к начальнику главного управления лечебно-профилактической помощи или к заместителю министра Агафонову.

Начальник главного управления был в командировке. Пескишев решил обратиться к Агафонову. Очереди на прием не было, секретарь тут же доложила о нем. Пескишеву Агафонов понравился. Он производил впечатление энергичного и делового человека. Выслушав и положительно оценив предложения Федора Николаевича, заместитель министра посоветовал ему написать методические рекомендации по профилактике и прогнозированию мозговых инсультов.

- Представьте рекомендации к январю, - посоветовал Агафонов. - Мы их издадим.

- Хорошо, - пообещал Пескишев, приятно удивленный предложением.

- Ваша идея о создании инициативной группы по прогнозированию мозговых инсультов при главном лечебном управлении мне понравилась. Необходимо только собрать ее и обменяться мнениями. Где и когда это сможете сделать?

- Где скажете.

- В Энске можно организовать?

- Конечно, можно, - заверил Пескишев.

- В таком случае уточните сроки проведения с главным специалистом. А свои предложения оставьте, я дам им ход.

Федор Николаевич, окрыленный неожиданным успехом, полный надежд вернулся в Энск.

25

Читать лекции по невропатологии, не имея достаточного опыта и знаний, дело нелегкое. Пылевская, взявшая на себя обязанности доцента кафедры, вскоре убедилась в этом. Пескишев, пожалев ее, поручил Зое Даниловне читать лекции только на одном потоке, в то время как сам читал на трех. Но даже для одного потока надо было все готовить заново, а точнее - начинать с нуля. Привыкшая к хождению по кафедрам и общежитиям, к выступлениям по заранее подготовленным шпаргалкам, Пылевская должна была обложиться литературой и основательно засесть за письменный стол. Необходимо было не только написать тексты лекций, но и освоить весь материал, научиться свободно пересказывать его студентам. Но память у Зои Даниловны была уже не та, и это для нее оказалось трудоемкой задачей. Она постоянно что-либо забывала, путала.