Придурков всюду хватает (сборник)

Вот меня и судят за то, что я, Скобкин, избежавший правоверия, не пожалел дракона. А мой издатель, от которого я не скрыл ни одного своего псевдонима и ни одного родимого пятна, делает вид, что дела у меня идут превосходно.

- Как это чудесно для твоей биографии, - говорит он, - что тебя несправедливо осудят и живьем сожгут. Просто блеск! Фантастика!

Действительно, фантастика. Особенно для тех, кто предпочитает этот жанр всем остальным.

СТИХИ IN CAMERA

АГЕНТУРНОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ

Вечно что-то

колет уродством,

ранит занозой уродства

несчастный глаз

или слух.

Чтобы стать Г.,

надо не видеть.

Чтобы стать Б.,

надо не слышать.

Всего того,

что видно и слышно

снаружи.

ГРАФА 7

Погода была, как траурный поезд Ильича или, если вам так больше нравится, Линкольна. Итак, погода была, как траурный поезд Линокльна, а настроение и того гаже. Собачья погода соответствовала собачьему настроению, под влиянием которого хочется выть до тех пор, пока до окружающего сладкозвучного мира хоть что-нибудь дойдет. Даже при полном понимании, что ни до кого ничего не дойдет, все равно хотелось выть. И я выл:

СТИХИ IN CAMERA

Не бери огонь голыми руками,

не заглядывай в колодцы без дна,

не стучи медным кольцом в наглухо

закрытые души. Не делай ничего этого,

и ты не станешь...

Не садись в последнюю минуту на поезд,

отбывающий в неизвестном направлении,

не падай с облаков, не читай между строк,

и ты не станешь...

Не ищи ветра в поле, вчерашнего дня

на белых дорогах своего воображения,

красоты в сточных канавах,

и ты не станешь...

Не плыви против течения, не узнавай

в тайне веры, в нищете любви,

и ты никогда не станешь...

подсудимым.

ГРАФА 8

Я, римский католик, стою перед могучей силой синедриона, стою перед множеством множеств, стою перед судом, требующим лишить меня очень полезного удостоверения личности и сжечь на костре по причине отсутствия этого документа.

О, воображение обывателя, столько раз бросавшего меня в костер!..

Пламя гудит, оркестр наяривает национальный гимн, народ выпивает и закусывает, прокурор дожевывает обвинительную речь, а я, вместо того чтобы получить литературную премию, корчусь в огне.

- Поделом ему, римскому католику, иезуиту проклятому, хитрому латинянину! - вопят все, налегая на питье и закуски.

А ведь Великий пост на дворе, дорогие мои братья и сестры, а ведь нельзя! И вообще есть надо деликатно, не чавкая. Тем более что пища эта хоть и дармовая, но недоброкачественная... И вообще мне вас жаль, несмотря на то что вы о жалости понятия не имеете.

Выдавили вы из себя всю жалость и выбросили на помойку, хотя Антон Чехович рекомендовал выдавливать из себя раба. По капле в день. Но вот, выдавив жалость, вы остались рабами. А рабам не дано увидеть небо в алмазах.

СТИХИ IN CAMERA

МАСКИРОВКА

Медуза Горгона

в черных зеркальных очках

польского производства,

ослепшая, бредет

после известного теракта,

опираясь на плечо

профессора Гарвардского

университета.

Змеи слабо шипят

на ее

голове,

ставшей мифом и шаром

земным.

Миф - это то,

что в соленой воде

обжигает крапивой.

В холодной морской воде

беспомощные прикосновения

бывшего ужаса,

совершенно жалкого

перед всем,

что не миф.

ГРАФА 9

Когда прокурор кончил обвинительную речь, я спросил его:

- А что скажете в свое оправдание?

СТИХИ IN CAMERA

ВЫЯВЛЕНИЕ СЛЕЖКИ (Начало)

I

Человек рушится,

рушится...

Человек рушится

до тех пор,

пока не падает

на колени.

Что же остается

башне,

наблюдающей

за ним?

ГРАФА 10

Сознание мое разорвано. А чего вы хотели? Его рвали на части и фурии, и валькирии; его преследовала конница Буденного; его с детства пугал Бабай Кунанбаев; на него плевали матушки и батюшки... И стало мне казаться, что живу я, не приходя в сознание; не имея никаких прав ни на разум, ни на сон разума, ни на чувства, ни на личное мнение, ни на удостоверение личности.

- Побеги и откажись от своего католичества, - предлагали мне, - а мы тебе удостоверение дадим. Вот оно, выписанное по всем правилам, уже ждет в сейфе...

Так меня искушали. Так мучили мое сознание, подсознательно надеющееся на чудо. Оно, сознание, прямо зубами скрипело, когда вместо чуда ему подсовывали ненавистную действительность. И все функции этой действительности сводились к тем действиям: хватать, рвать, уничтожать. Сначала сознание, а потом и все остальное. Не правда ли, знакомый почерк?..

Но есть еще и римский почерк! Взволнованный почерк моего письма в Рим. Там, в Риме, неподалеку от Папы Римского, живет один святой отец, изгоняющий бесов. Ему я и пишу, вспоминая подробности своей жизни, с надеждой на помощь в нелегкой борьбе с действительностью.

СТИХИ IN CAMERA

ВЫЯВЛЕНИЕ СЛЕЖКИ (Продолжение)

II

Поэзия ушла

из поэзии,

ночует под башней,

которая вот-вот

упадет. Как-то

это связано:

поэзия и башня,

башня и человек,

от которого ушла

поэзия.

ГРАФА 11

И если все шведские академики вылезут вон из кожи, чтобы выдать мне премию за совокупность ненапечатанных опусов, я все равно ее не получу. Я не смогу ее получить, поскольку у меня нет удостоверения личности.

Другие получат мою премию, у которых удостоверение личности есть. И имеется оно у них, поскольку они скрыли факт своего вероисповедания. Следовательно, вера не является для них фактом.

Я отказываюсь верить в факты, за которыми не стоит Христос. Я по-прежнему считаю личностью только того, кто не отказался от Бога.

Да и о каком удостоверении может идти речь, когда я в присутственных местах, до смерти пугая правоверных, издаю время от времени страшный иезуитский клич: "Слава Иисусу Христу!"

Эти правоверные свидетели, эти бесстрашные борцы за собственные права всегда боялись остаться наедине с распятым Христом. И будут бояться...

А я, Господи, боясь предать Тебя, преклоняю колени. Поступить иначе значило бы поступить как Иуда Искариот. И таким образом получить вожделенное удостоверение предателя.