Придурков всюду хватает (сборник)

стояло неподходящее

время, и я ответил ему, что

попробую что-нибудь

написать неподходящее.

Неподходящее для того,

чтобы убивать.

ГРАФА 2

Что за идиотские тесты подсовывали мне в тюрьме, на какие только гнусные вопросы я не отвечал. Ну что я мог ответить, например, на вопрос: "Испытываешь ли ты половое влечение к жене и детям нашего премьер-министра?"

Почему бы вам ни спросить: сыт ли я, обут ли, одет?.. Наоборот, при одном моем появлении все сразу начинают говорить: "Это полностью исключено!" Я еще ничего попросить не успел, а вы уже исключаете меня из рядов челобитчиков.

Да я и не стал бы ничего просить у вас, несчастных, больных всевозможными психическими расстройствами. Знаете, сколько у вас фобий? Больше двухсот. А у меня одна пара обуви на все случаи жизни и одни трусы на те же случаи. Раз в день я стираю трусы и хожу, завернувшись в полотенце, пока они сохнут. Зато мне не нужна корзина для грязного белья. Вам она необходима, а мне нет. Я вообще давно отказался от всего того, что нужно вам. В том числе и от удостоверения личности.

СТИХИ IN CAMERA

СТРАТЕГИЯ

Чтобы увидеть

будущее,

оторви взгляд

от почвы.

Под ногами

руины,

осколки стекла,

какие-то

кости

все бывшее,

неудачно прожившее.

Под ногами

почва,

на которой

следует

стоять твердо.

Твердо стоять,

чтобы

не умереть

от страха.

ГРАФА 3

Даже кусты имеют постоянную прописку, даже птицы временную, а Богу негде было голову приклонить. Христос и посейчас стучит в ваши сердца, а вы не открываете Ему Ваши сердца - хорошо укрепленные крепости, откуда вы ведете прицельный огонь.

Почему они не мягкие и не кроткие, ваши сердца?..

СТИХИ IN CAMERA

УСТРОЙСТВО ТАЙНИКОВ

Орфей снова

спускается в ад,

все глубже

и глубже

спускается в ад,

но не находит

даже тени

Эвридики.

Он не знает,

что его опередили

другие террористы,

и даже тени

Эвридики

не осталось после

взрыва самодельной

бомбы,

изготовленной в пригороде

Москвы.

ГРАФА 4

Итак, двенадцать человек, страдающие от различных фобий, должны были решить, быть мне или не быть, хотя раньше обо мне никакого представления не имели. Зато, имея смутное представление о кострах инквизиции, страстно желали объявить меня главным иезуито-католиком и показательно сжечь.

Иезуитофобия была присуща всем без исключения заседателям, не говоря уже о судье, прокуроре и адвокате.

Адвокат, впрочем, сначала упомянул о том, что я не могу нести ответственность за темное средневековье, но улюлюканье и свист заставили его разгладить свою жеваную речь.

- Я отказываюсь, - на одном дыхании сказал он, - защищать этого поджигателя и душегуба, этого инквизитора и, как очень верно отметил господин прокурор, эту сомнительную личность без удостоверения личности, этого зверя в облике человека, этого предателя и подонка, эту сволочь и эту гадину, эту мразь и грязь, этого мракобеса и религиозного фанатика, этого извращенного ублюдка!.. Я отказываюсь его защищать во имя безопасности на дорогах страны и во всех ее проявлениях... Во имя всего святого, что нам предположительно известно, я плюю в его бесстыжие глаза!

Адвокат закончил речь и плюнул.

СТИХИ IN CAMERA

ТЕОРИЯ ВЕРБОВКИ

Сукины дети

рождаются

с камнем за пазухой

и швыряют его

всю свою жизнь.

Дети

сукиных детей

рождаются

с гранатой за пазухой,

чтобы все разорвать

на куски

и оставить потомкам

потроха,

еще дымящиеся потроха

сукиных детей.

ГРАФА 5

Я всегда боялся тех, кто декларировал: "Наше дело правое!" Следовательно, у меня декстрофобия - страх перед всем, что находится по правую сторону сознания. Страх перед тем, кто считает себя всегда и во всем правым.

Я же чувствую себя правым только тогда, когда на вопрос, заданный в свое время Христом, отвечаю, как ответил апостол Петр.

- Кто, по-твоему, Я? - спросил Христос.

- Ты Сын Бога Живого.

И я подумал, глядя на присяжных заседателей: "С Богом ничего зря не бывает, а без Бога все зря".

Все они были тяжело и неизлечимо больны пантофобией, испытывая страх перед абсолютно всем.

СТИХИ IN CAMERA

ВООРУЖЕНИЕ ПРОТИВНИКА

Прежде в окне

была форточка,

чтобы просовывать голову

и узнавать у проходящих

ангелов,

какой нынче

час, день, год, век от

Рождества Христова.

Прежде на балкон

вела дверь,

и через комнату

проплывали

кучевые и перистые

облака.

Прежде еще

на лестничных площадках

встречались пророки.

Изредка встречались

пророки.

А теперь победил

здравый смысл.

Окончательно победил

здравый смысл,

обратная сторона

которого

слишком хорошо

известна.

ГРАФА 6

Одно дело любоваться Бородинской панорамой, а другое - участвовать в битве при Фермопилах. Одно дело сопереживать кому-то, а другое, согласитесь, самому оказаться в камере смертников.

Где марши протеста, где манифестации, где на худой конец письма в мою защиту, подписанные от имени миллионов?

А ведь когда-то знал я автора одного такого письма. Одного-единственного письма протеста. Только я забыл, против чего и кого он протестовал. Автора письма по фамилии Соковыжимайло помню, а куда он исчез, опубликовав свой плод вдохновения во всех прогрессивных газетах и журналах, не знаю. Главное, что исчез он вовремя, а вот я припозднился и, плюс ко всему, стал совершать непростительные поступки. Не примкнул я к правоверным, не объявил себя родным или двоюродным сыном Ирода, не стал членом Общества Защиты Дракона, а остался Скобкиным.

"Да как посмел этот, так называемый, "святой" Георгий убить нашего обожаемого дракона? - переживает драконье общество. - Чем ему наш героический дракон мешал? У дракона имелись свои традиции, своя самобытная культура, свои понятия, наконец. Он, если хотите знать, был санитаром леса. А наглый палестинский выскочка посмел его убить без всякого суда. Это вот Скобкина надо пригвоздить к позорному столбу за все его мерзкие деяния!"