Смерть Вазир-Мухтара

аза. По близорукости Вазир-Мухтар не разглядел дервиша. Это был Абдул-Вехаб, муэтемид-уд-Доулэ, враг Алаяр-хана, человек старой Персии. Так небольшая неудача идет рядом с удачей.

7

Двое сарбазов привели под руки Сашку и сдали его с рук на руки казакам. Казаки подняли Сашку и пронесли через все три двора. Они внесли его в первый этаж, где Сашка занимал довольно хорошую комнату. - Эк его, - говорил с сожалением один казак. - Выше, выше держи, руки зацепают. Грибоедов все видел в стеклянную дверь, сверху. Он сбежал вниз к Сашке. - Доктора, - сказал он быстро и серьезно. Аделунг пришел и тотчас же послал за бинтами и корпией. Сашка лежал окровавленный, как бы весь выкрашенный в свежую красную краску. Только руки, бледные, с крепкими ногтями-лопатками, крючились на бедном коричневом одеяле. Грибоедов низко над ним склонился. Правый глаз у Сашки был скрыт за радужным и выпуклым синяком, фонарем, рот был его раскрыт, и тонкая струйка слюны задержалась в уголку, а левый глаз серьезно и внимательно глядел на Грибоедова. У Грибоедова задрожала губа. Он отвел смякший колтуном кок с Сашкина лба. - Саша, ты меня слышишь? - сказал он. - Саша, голубчик. Сашка мигнул ему глазом и промычал. - Ммм. - Кто это избил его так безобразно? - спросил Грибоедов беспомощно и с отвращением. - Мерзавцы. - Известно кто, ваше превосходительство, - на базаре, - ответил столь же тихо и как-то важно казак. Доктор Аделунг возился уже над Сашкой. Он смыл теплой водой кровь, присмотрелся к голове и прикоснулся к пульсу, аккуратно, как писец, помедливший на красной строке. - Ничего нет опасного, - сказал он Грибоедову. - Нужно дать ему водки. Влили в Сашкины губы водки, и Сашка, чистый, в белых бинтах, смирно лежал на своей постели. Грибоедов не отходил от него. Он поил его с ложки и смотрел на него с тем отчуждением и боязнью, которая бывает в таких случаях только у самых близких людей. Сашка вскоре заснул. Грибоедов просидел над ним до самого вечера. Сашка был его молочный брат. Он помнил его маленьким мальчиком в синем казакине. Мальчик был с туманными глазами, желтыми цыплячьими волосами и вздернутым носом. Он стоял неподвижно посредине барской комнаты, словно ждал, что его толкнут сейчас. И Грибоедов толкал его. Сашка не плакал. Грибоедов глядел в окно на четырехугольный двор с белеными стенами. Саша Одоевский, его кузен, приезжал тогда, и они запрягали Сашку и долго его гоняли, а Сашка, как гонялый зверь, мчался туда и сюда, натыкался на кресла, пока маменька Настасья Федоровна не выпроваживала его в людскую. Саша Одоевский теперь в кандалах, а Сашка забинтован. И он вспомнил, что папенька словно сторонился Сашки, словно даже побаивался его и хмурился, бывало, завидя его в комнатах, а маменька точно назло зазывала Сашку. Он вспомнил косой папенькин взгляд. И посмотрел на покатый лоб, на тонкие Сашкины губы; неужели Сашка и впрямь - его единокровный брат? Словно что-то в людской говорили об этом при нем, маленьком, - или словно спорил кто-то, няню поддразнивали, и няня плакала?