Рассказы и повести дореволюционных писателей Урала. Том 1

На нашем литературном портале можно бесплатно читать книгу Рассказы и повести дореволюционных писателей Урала. Том 1, Заякин-Уральский Павел Иванович-- . Жанр: Русская классическая проза. Онлайн библиотека дает возможность прочитать весь текст и даже без регистрации и СМС подтверждения на нашем литературном портале bazaknig.info.
Рассказы и повести дореволюционных писателей Урала. Том 1
Название: Рассказы и повести дореволюционных писателей Урала. Том 1
Дата добавления: 16 январь 2020
Количество просмотров: 327
Читать онлайн

Рассказы и повести дореволюционных писателей Урала. Том 1 читать книгу онлайн

Рассказы и повести дореволюционных писателей Урала. Том 1 - читать бесплатно онлайн , автор Заякин-Уральский Павел Иванович

В первом томе представлены произведения А.А. Кирпищикова, К.Д.Носилова, П.И. Заякина-Уральского.

Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала

Перейти на страницу:

    — Зачем ты был у дров? — резким тоном допрашивал Заверткин.

    — Я, барин, с поля шел, — объяснял Швецов. — Лошадь в поле водил. Вот и узда.

    При этих словах он судорожно вынул из-за опояски узду, демонстративно потряс ремнями перед собой и с жаром продолжал оправдываться:

    — Вот видите! С поля шел. Сел отдохнуть около дороги, а ваш дозорный да сторожа подошли и взяли меня. У нас, говорят, пожар был. Ступай к управителю. А я и сном дело не знаю.

    — Зачем у дров был?

    — У дров не был. Напрасно это говорят. На камне около дороги сидел. Если бы знал, что у вас пожар был, так я далеко бы обошел, лишь бы в подозрение не попасть. Сам себе не враг.

    — Вы где его взяли?

    — У дров сидел.

    — Не у дров, а около дороги. Дорога проходит мимо дров. Шел и присел отдохнуть. Чего зря говорить.

    — Где вы его взяли?

    Дозорный замялся, посмотрел на стоявших сзади него сторожей, упорно молчавших, и нерешительно ответил:

    — Сидел.

    — У дров сидел?

    — Недалеко.

    — Спички есть у него?

    — Не обыскивали.

    Швецов лихорадочно начал развязывать опояску и забормотал:

    — Нет ни спичек, ни табаку, хоть обыщите.

    Глушков подошел вплотную к Швецову и, грозя пальцем, сердито сказал:

    — Ты, молодец, смотри, живо сподобишься в Сибирь!

    — Что смотри-то?.. — с раздражением ответил Швецов. — Человек с поля шел, а ваши сторожа поймали и таскают по начальству. Ни в чем не виноват.

    — Отведите его к уряднику, — распорядился Заверткин, обращаясь к дозорному.

    — Барин, ночь на дворе, а вы человека мучаете! — взмолился Швецов.

    — Урядник разберет. Проваливайте! — крикнул Заверткин.

    — Вот наказание-то! — воскликнул Швецов.

    — Что разговаривать, пойдем! — сказал дозорный.

    Дозорный, сторожа и Швецов направились к выходу, а веселящаяся компания возвратилась в гостиную.

    — Дело как будто раскрывается, — говорил Заверткин.

    — Мы не ошиблись, — вторил Глушков. — Поджог был. Уж это наверно.

    Мария Васильевна тоже внесла замечание:

    — Вот вы, — сказала она Глушкову, — говорите, что я полемизирую с вами. Но я должна сказать вам, что вы голословны. У вас одно предположение, а улик — никаких. Удивляюсь, как можно ни с того, ни с сего взять человека и водить по начальству, допрашивать… Я бы протестовала самым энергичным образом.

    — Не беспокойтесь, — возразил ей Заверткин, — следствие все выяснит… Я отправил его к уряднику, а тот разберется.

    — Я сильно подозреваю, — сказал, смеясь, Глушков, — что Мария Васильевна состоит в рабочей партии…

    Заверткин его перебил:

    — Забудемте, господа, эту неприятную историю. Прошу выпить и закусить.

    — Сейчас будет готов ужин, — заявила Елизавета Ивановна.

    — Прошу, господа, прошу! — повторил Заверткин.

    И снова все начали выпивать.

    И веселье их больше ничем не омрачалось.

IX 

    Через несколько дней после первого посещения Голосовых Юношев вторично пришел к ним. На этот раз он избрал вечерний час. Но самого Голосова опять не застал дома и снова был принят Марией Васильевной.

    С большим смущением в душе он переступал порог дома Голосовых, боясь, что Мария Васильевна обижена предложением уехать с ним от мужа, а Олимпиада Алексеевна, если ей удалось подслушать разговор, настроена совсем враждебно к нему.

    Но дверь ему открыла прислуга. Олимпиада Алексеевна не показывалась, а Мария Васильевна встретила его чрезвычайно любезно, пригласила в гостиную и, усадив на диван, сама села против него в кресло, стоявшее у преддиванного стола.

    Она в момент встречи с ним тоже чувствовала легкое смущение, навеянное воспоминанием о его признании и предложении.

    Но после первых же слов взаимного приветствия гнетущее чувство мгновенно покинуло их обоих, и они снова вели беседу непринужденно и искренно.

    — Дома ли Иван Ефимович? Я пришел для переговоров об устройстве спектакля. Мы условились с Иваном Ефимовичем.

    — Он ждал вас сегодня. Говорил, что будем роли читать. Но его экстренно вызвали в больницу. Обожгло, говорят, рабочего Ковалева…

    — Ковалева?.. Как жаль! Сознательный рабочий… И душа у него хорошая…

    — Вот как.

    — Он — литейщик, начитанный, умный, трезвый. Среди рабочих весьма популярен. Известен под кличкой «Выкладчик». Это значит сочинитель.

    — Как сочинитель?

    — Случится что-нибудь экстраординарное — он тотчас сложит стихи.

    — Вот как.

    — Был инженер Иллеро, гуманный, не штрафовал рабочих, и был земский начальник, народник, Акаро, оправдывавший на суде крестьян по протоколам за лесные порубки около пашен и покосов. Ковалев и сочинил стихи:

Инженер Иллеро

Не штрафует ничего,

А судья Акаро

Не карает никого.

    Есть у него стихи, где описывается, как добывается в руднике руда, как заготовляются в лесу дрова и уголь, описан весь процесс обработки металла на заводе, и в заключение выражается слава труду… Но я не так бы написал. Все мы живем в заколдованном кругу производства железа и страшно порабощены железом. Промышленность оживляет край и делает его жизнь интенсивной, но заводом расхищается природа, а рабочие калечатся, надрывают силы и здоровье. Железо полезно людям, оно облагодетельствовало мир, но там, где его делают, слышатся стоны, гибнет все — природа, люди…

    — Вы — поэт, — сказала Мария Васильевна.

    Оба помолчали, отдавшись размышлениям, а затем Юношев снова продолжал:

    — Жаль мне Ковалева. Хороший, симпатичный… О рабочих говорят, что это тупой, грубый и развратный класс людей. Это неправда. Среди рабочих много людей, которые умеют понимать, мыслить и чувствовать…

    — Конечно, все люди как люди…

    — Мы слишком чуждаемся рабочих, и они от нас далеки, то есть в свою очередь чуждаются нас. Хмурыми их делает тяжелый труд, скудный заработок, нужда… Но я знаю, что и они тоже стремятся жить высшими интересами, верит в добро, в справедливость, в людей… И это при том, когда в их жизни столько лишений, нужды и горя!..

    Он умолк и внимательно посмотрел ей в глаза, как бы желая заглянуть и в ее душу, а затем робко и тихо сказал:

    — Мария Васильевна, позвольте вернуться… к объяснению с вами…

    У нее в глазах блеснул огонек, лицо зарделось, она метнула вспыхнувший взор на него и тихо заговорила:

    — Я много думала. Ничего хорошего не выйдет. Лучше всего — простая дружба. Я недовольна настоящей жизнью. Но, если брошу мужа и сойдусь с вами, моя жизнь мало изменится. Знаю, что в общежитии всякий мужчина ставит себя в привилегированное положение над женщиной. Терпеть унижение от вас или от другого для меня — безразлично. Если хочешь освободиться, то нужно быть независимым ни от кого.

    Юношев выслушал ее с упавшим сердцем, и каждое слово ее речи ложилось камнем на его сердце. Чтобы не выдать себя, он быстро сорвался с места и, протянув руки, смущенно забормотал:

    — Надеюсь, вы… поймете… Я был искренен… Понимаете… До свидания!

    Она долго пытливо смотрела на него, а он, волнуясь, сжимал ее руку и пятился к двери. Проводив его до передней, она возвратилась, села на диван, где сидел он, и думала:

    «Как смутился! Волнуется… Очевидно, любит… Говорит обо всем… Раскрыл всю душу… Чуткий, отзывчивый, хороший!.. Но уйти от мужа и сойтись с ним было бы безрассудно. Если нужна эмансипация, так эмансипация полная!»

    Было за полночь. В доме Голосовых спать еще не ложились, ожидая возвращения Голосова.

    Мария Васильевна, не зажигая лампы, лежала на диване в темной гостиной. Уныние и тоска, как тяжкий груз, давили ей грудь. Вспоминалось светлое прошлое, и, как темная ночь, угнетало настоящее. Хотелось порвать паутину, покинуть удушающую атмосферу и унестись легким облачком к новой жизни и к счастью.

Перейти на страницу:
Комментариев (0)
название