Дыхание Голгофы

- Умное решение. Тут я с врединой Фросей согласна.

- Батищев сказал, с доплатой поможет, но и у меня кое-какие деньги есть. И вообще, валить отсюда надо, - проговорил я в сердцах. – Родится маленький, не хочу я тут.

- Если честно, и я не хочу, - согласилась Анюта. – Думаю, папа поможет. Это же надо делать срочно?

- Ты будто читаешь мысли нашей Фроси.

- Я не только читаю, но даже и во сне что-то вижу, - вдруг изменилась в лице Анюта и бросилась со слезами мне на грудь.

- Гаврюша, миленький, родной мой, откажись ты от этих выборов.

- Да что, что случилось?! – легонько оттолкнул я ее.

- Я видела сон, Гавр, очень нехороший. Будто тебя убитого, ну, там, в Афгане, укладывают в цинковый гроб. Вот тебя уже накрыли крышкой, и какой-то черный с огненными глазами человек начинает запаивать углы. И тут я вижу, как огненная струйка подползает к твоей торчащей из-под крышки руке. А на пальце  так ярко блестит обручальное кольцо. Я проснулась в ужасе. Сердце вылетает… Это нехороший знак. Что-то подобное я видела перед смертью своего первого. Но это еще не все. Я хочу дотянуться до твоей руки, а меня держат, не пускают к тебе какие-то люди и пытаются заткнуть мне рот, чтоб я не кричала.

- Успокойся. Ты видишь меня во сне мертвым уже второй раз, - попытался улыбнуться я. Значит, жить буду долго. Спала неудобно, интуитивно оберегая живот, где-то не хватило дыхания…

- Да понимаю я. Все можно объяснить. Но есть же еще и предчувствие. И потом, я все так отчетливо видела. Может ты все-таки откажешься от этих выборов, - так и взмолилась Анюта. – Неужели вы там, в своем штабе думаете, что этот фрукт так просто отдаст вам свой пост. Он на все пойдет. Ты же сам говорил мне – у него глаза волка. И ведь на самом деле – волка.

- И ты считаешь – это будет справедливо, что такие волчары опять станут нами руководить?!

- Нет, тебя определенно зомбировала эта Фрося.

- Причем тут Фрося?! Люди устали от беспредела власти. Когда-то же надо начинать жить по закону. Всем! – Тут я улыбнулся. – Ну потерпи, родная моя. Ты же понимаешь, я офицер. Я дал слово. Да и не все так плохо у нас получается. Люди меня хорошо принимают. А тут еще Руслан повесил мой огромный портрет на здании универмага. Это надо видеть! Ты знаешь, у меня появилась какая-то внутренняя уверенность. Ну разве тебе  не хочется быть женой мэра?!

Анюта взглянула на меня – в глазах ее стояли слезы.

- Мне, Апраксин, не хочется быть вдовой. Я так долго тебя ждала… Я знаю, что такое терять человека…

Потом мы ужинаем, но внутренний напряг не проходит, а чертов сон так и стоит перед глазами.

- Надеюсь, ты сегодня останешься у меня? – в упор спрашивает Анюта. – У тебя есть с утра встречи?

- До обеда - нет, а вообще есть и целых две. Но я остаюсь. И еще завтра Руслан обещал встречу с риэлтором. С утра.

Тут на какое-то мгновение перед моими глазами возникает мастер-иллюзионист из подземного перехода и мозг автоматически отстреливает фразу: «Сегодня у тебя украли оптимизм…»

Утром я столкнулся с Батищевым у входа в штаб.

- А я тебя жду. Срочно едем к риэлтору. Уже звонил. У него сегодня полно дел, - сказал Руслан.

- Я готов.

Руслан был в кожаной меховой куртке. На голове вязаная шапочка, а вот брюки форменные. Он небрежно держал за угол глянцевую папку, и во взгляде его досада упорно соперничала с усталостью.

- Что-то, старик, я малость припотел. Сплю скверно. До полночи себя уговариваю заснуть. Жена ругается: «Ты себя этими выборами доведешь до ручки». Завтра беру себе на помощь Ашота. Он будет вас возить на «Жигуленке» на встречи и вообще. Одной машины мало. Ашот-то меня  временно на базе замещает.

- Как он там? Сто лет его не видел. Живет с подружкой?

- Нет, давно разбежались. Не пришлась она ко двору его родителям. Но он молодец, ушел достойно с хорошими, по-кавказски, отступными. А жену ему родители подберут по национальному признаку. – Руслан плотнее  подтянул вязаную шапочку и улыбнулся. – По коням, мэр, к риэлтору. Он нас уже ждет.

Риэлтор – высокий, достаточно элегантно одетый мужчина с проседью и взглядом больших серых глаз, непременно подающих надежду, встретил нас у дверей своего кабинета широко. Руслан представил ему меня и тот с жадностью пожал мне руку. В кабинете он как-то захлопотал, засуетился. Помог нам раздеться.

- Кофе, чай? – предложил он.

Мы дружно отказались. Риэлтора звали Савва Игоревич Канцеленбоген. Он усадил нас на маленький диванчик напротив стола. Бросил на нос пенсне и замер перед большой амбарной книгой.

- Простите, друзья, вас как теперь называть – господа или товарищи? -  спросил вдруг он совершенно серьезно.

Тут мы с Русланом весело переглянулись.

- А как вам будет удобно, - сказал я.

- Напрасно, некоторым не все равно. Я не так давно одного клиента назвал господином, так он, вы знаете, чуть мне физию не намылил. «Вы что себе, говорит, тут позволяете?» А что я позволяю, друзья мои? Пришел человек с улицы ко мне за помощью. Я его в глаза никогда не видел, ну какой он мне товарищ? Вот такая история. Конечно, Савва Игоревич, то есть я, человек долга. Мне плевать на свои нервы. Лишь бы клиенту было хорошо.