Дыхание Голгофы

- Ух ты, как хорошо говоришь, доктор! Ну так что, еще четыре года он нас будет иметь? А этого он не хочет, чудак понтовый.

Тут Батищев предъявил нам как вещественное доказательство фигуру из двух рук.

- Как сказал классик: «Мы еще поглядим, кто кого перемогет».

- Ну раз ты так решил, я лично не против, - сказал Ашот и отчего-то грустно взглянул на меня. – Двигай, мы тебя поддержим. А вдруг победишь. Мы тогда этим сукам покажем.

- Неправильно мыслишь, прапорщик. Никому и ничего показывать не надо. Просто делать надо дело. За что мы там своих пацанов положили, чтоб эти гады обогащались?!

- Руслан Георгиевич, ну что ты, ей-Богу, завелся. Я лично на этого Витька обиды не имею, - сказал я. – Если каждый на личной обиде - ничего путного не выйдет.

- Вот тут я с тобой согласен, капитан, - пожал мне руку Руслан.

… Потом я часто  вспоминал этот наш первый «политический» разговор. Все было на эмоциях, на искренности, на вере. Впрочем, блажен, кто верует…

Апрель выдался на редкость жарким. Город утонул в цвете плодовых деревьев и небо, кажется, пахло только что вынутыми из короба пирогами.

Пошла вторая неделя, как наладились наши отношения с Анютой. Я в открытую порадовался, чтоб не спугнуть лиха. Впрочем, Анюта расцвела – в ее облике появилась какая-то утонченная женственность, а движения стали мягкими, волнующими. «Похоже, капитан, эта дамочка тебя достала». В самом деле, все мысли теперь были только о ней. Кажется, еще чуть-чуть и я решусь на последний шаг. Со встречами, правда, негусто, но на проводе постоянно.

- Ну, как здоровье матушки Главы? Ты поддерживаешь с нею отношения? – как-то спросила Анюта.

- Редко, но перезваниваемся. Врач иногда должен контролировать здоровье своих пациентов. А она, как ты понимаешь, уникальный случай, - ответил я.

- И все-таки, напрасно ты не взял тогда за свою работу деньги. Принципы Гавр – это хорошо. Но, кому сейчас в этой стране нужны какие-то принципы? Благородство? Честь? Нам вот зарплату задерживают вторую неделю. Непонятно, что будет завтра.

- Ты повторяешься. Тысяча баксов не решила бы проблемы, а вот бриллиантовое колье, может быть, - вдруг вырвалось у меня.

- Какое еще колье? В этом месте, пожалуйста, подробнее, - так и вцепилась в меня Анюта. – Тебе эта матушка предлагала бриллиантовое колье? И ты мне об этом не сказал!

- Не сказал. Я до сих пор не могу отойти от этого. Да приходила ко мне матушка с бриллиантовым колье на Рождество. Плакала, просила, чтобы я простил ее сыночка. Эту вот фамильную драгоценность пыталась всучить мне. Как оказалось из ее рассказа, немало омытую слезами. Я отказался. А вдруг с этим сувениром я лишусь своего дара?! Потом вдруг упала на колени обхватила мои ноги и стала просить, чтобы я не убивал ее сыночка. Я не знаю, у кого чуть крыша не поехала?

- А почему ты об этом мне ничего не сказал? – занервничала Анюта.

- Не помню. По-моему у нас с тобой опять были какие-то проблемы. Но дело не в этом. Она хотела уговорить меня принять это чертовое колье, как будто крест с себя снять, точно от этого зависела ее жизнь.

- Или жизнь сыночка, - многозначительно подхватывает Анюта. – Женское предчувствие.

Тут Анюта выдержала паузу.

- А знаешь, Гавр, давай сходим в Храм. Поставим свечи. Я уж и не помню, когда в нем была.

- А я помню, в детстве бабушка нас с братом водила в станичную церквушку. Мне было и любопытно и страшно одновременно. А брату, по-моему, было по барабану. Потом сны еще снились страшные. Ну а последний раз в Ленинграде, в Александро-Невской Лавре был. Пышное зрелище. Я почему-то так волновался.

- Да вы впечатлительный мальчик, как я погляжу, - рассмеялась Анюта. Вот и пойдем. Свечи поставим к образам. Может, у Господа нашего попросим что? В Храме красиво. Я б и не против венчания. А как вам, офицер, слабо под венец пойти?

- Мой подвиг, Анюта, в стадии созревания. Но решение близко.

- Мне секундомер включить? – смеется Анюта. – Ладно. Завтра встретимся – и в храм, отмаливать грехи. В Свято-Троицкий. Он самый красивый.

- А они у нас есть, грехи-то?

- Это ты завтра у Бога спросишь. Он тебе все припомнит. Так кто к кому приходит? Гора к Магомеду или Магомед к горе? – шутит Анюта.

- Пусть я буду Магомедом. Идет? – тоже шучу я.

- Ну, тогда жду Магомеда. Правда, я стирку затеяла – успеть бы до ночи. Я все еще хочу вам нравиться, капитан. А когда вас нет, у меня ностальгия по далекому прошлому.

- Это как?

- Это когда мы караулили твою жену. Ты мне уже тогда нравился. Сколько уж лет прошло? А Магомед все не торопится к горе.

- Ну договорились же, завтра я захожу за тобой с утра.

- И не побоишься своей? Завтра суббота, - мягко ехидничает Анюта.

- Начнем с того, что она уже не моя. И пусть теперь она меня боится. Прошло все, Анюта.