Дорога издалека (книга вторая)

А летом того же года начались перевыборы Советов и подготовка к пятому Всебухарскому курултаю, которому суждено было стать последним в истории республики. Осенью — национальное размежевание Средней Азии. Об этом знали все. Республики Узбекская и Туркменская были провозглашены в октябре двадцать четвертого года, одновременно с самоликвидацией Бухарской и Хорезмской НСР.

От Керкинского округа — благословенного Лебаба Нобат Гельдыев в числе других был избран делегатом на первый учредительный съезд Советов Туркменской Советской Социалистической Республики. Нобат, как и все делегаты съезда Советов, коммунисты, согласно плану мероприятий по нацразмежеванию, стал одновременно делегатом первого съезда вновь создаваемой Коммунистической партии единого Советского Туркменистана.

С группой делегатов-керкинцев погрузились на станции Самсоново в специальный вагон.

До Кагана никому не спалось. Говорили, спорили. В шахматы играли, причем Нобат оказался далеко не последним среди бойцов. А когда приехали в Каган, всех поразила новость: оказывается, рядом, в Бухаре, на учредительном съезде Советов Узбекистана — Михаил Иванович Калинин. Он же будет открывать съезд в Полторацке.

Февраль двадцать пятого года выдался бесснежный, солнечный, но по-зимнему холодный. С первого взгляда неказистым, скромным представился Нобату тогдашний Полторацк — будущий Ашхабад, с его одноэтажными плоскокровельными домиками, бесконечными заборами вдоль улиц, правда прямых, чистых. Позади заборов — голые ветки невысоких, видать, и в летнюю пору негустых деревьев. Улицы замощены булыжником, по которому звонко цокают подковы извозчичьих лошадей. Ни трамвая, ни автомобилей. Даже до Ташкента далеко, не говоря о Питере.

Однако небольшой опрятный городок в эти дни возбужден, разукрашен флагами, плакатами, портретами вождей. Улицы полны народа, многие — видно, что издалека. Немало всадников, особенно вблизи базаров и караван-сараев. Это — делегаты двух съездов, а также гости из ближайших к городу аулов.

Керкинцев на вокзале встретил представитель оргкомитета партии. Подхватив чемоданчики, заплечные мешки, торбы, двинулись пешком. Путь недалекий — всего квартал до углового кирпичного здания, в прошлом коммерческой службы железной дороги. Напротив, через улицу, парк железнодорожников и клуб, носящий имя Виссариона Телия, машиниста, областного комиссара, которого белые зверски убили в восемнадцатом…

Только расположились — на улице радостный гомон. Стук копыт, конское ржанье, звон уздечек. Оказалось — с северной окраины к центру города движется конная процессия делегатов — посланцев туркменских земель Хорезма. Они за две недели на конях проделали пятисотверстный путь напрямик через Каракумы. И вот — поспели к открытию съезда.

А на следующий день все вместе встречали гостей из Москвы. Специальным вагоном прибыли со стороны Бухары всесоюзный аксакал Калинин — провозгласить образование Советского Туркменского государства и вместе с ним Арон Александрович Сольц, председатель Центральной Контрольной Комиссии. «Совестью партии» называл Ильич этого большевика. Сольц будет представлять ЦК РКП (б) при основании Компартии Туркменистана.

От имени Союзного ЦИКа Михаил Иванович торжественно провозглашает принятие Туркменской ССР в состав Советского Союза в качестве его равноправного члена.

Плавный запев «Интернационала» разом поднимает на ноги делегатов съезда и гостей.

Слово опять Калинину. В памяти у Нобата — лишь отрывки его короткой речи.

«…Главный вопрос — это вопрос национальный, это вопрос внимательного отношения к национальностям…» [16]

«Вот это правильно! Союз — это единство наций, но водь у каждой — свое лицо. Своя судьба, свои запросы. Если ко всему этому подходить со вниманием — тогда и Союз будет вовеки нерушимым».

И еще говорит Михаил Иванович, совсем попросту, будто беседует в кругу друзей:

— Здесь, товарищи, я так же, как и на съезде Советов, должен прямо сказать, что без женщин мы культуры не создадим [17].

«Еще бы! — Нобату сразу вспоминается Донди, следом за нею другие женщины-дайханки, смело взявшиеся за букварь и карандаш, невзирая на хлопоты по хозяйству, наговоры и угрозы мулл. — Ведь культура — для всего народа, для потомков. А женщина — первая воспитательница детой. Запомнить это, высечь в памяти, будто на камне!»

…Великие дни, исторические минуты. Сколько веков упрямо ждал их туркменский народ! Свершилось то, о чем в стихах мечтал гениальный провидец Махтумкули: туркмены без различия племен — отныне единая семья.