Дыхание Голгофы

- Но вот как после этого жить на свете?! Извини, творить добро…

- Эка ты хватил. Добро. Ты не Христос. Просто жить. Не задумывайся, не рой в себя глубоко. Не время. Ты беги к себе. То что дружбан твой в аварию попал, к гадалке не ходи. Уже давно нарисовался б…

- А, может, уже и приехал. В панику ударился – джипа нет.

- Ну, тут бы шума много было. Пойду на всякий случай, схожу.

Пахомыч вышел из гаража. Я в его отсутствие все уложил на место. Оставил только снайперскую винтовку в чехле с обоймой патронов. Под чехлом на стволе определенно пальчики Чудова.

Вернулся Пахомыч.

- Пусто. Вот чует мое сердце, что этот дружбан твой погиб в аварии, которую я видел.

- Не дружбан, сослуживец, - поправил я.

- Ну так, как? Во сколько тебя ждать? Как стемнеет. Надо же это чудо убрать с глаз долой…

- Часиков на девять.

- Идет. А  винт зачем берешь? Ты что еще удумал? – спросил меня сторож.

- На память. Здесь отпечатки киллера. И фотография моя девять на двенадцать с автографом Главы. Вот и будет у меня страховка, - нарисовал я улыбку. – От всех чертей вместе взятых.

- Ох, что-то ты темнишь, парень. Такие улики?! Гляди. Крови на ней много.

… С дачи я сразу поехал к Анюте и встретился, наконец, с лечащим врачом Аркадием Семеновичем Войковым. Он поздоровался со мной за руку и, кажется, не старался скрывать своей озабоченности.

- Пойдемте, я вас проведу к ней, - просто сказал он.

Анюта взглянула на меня пусто.

- Анечка ты узнаешь меня? – подался я к ней, но врач меня придержал.

- Не надо. Без эмоций. У нее и своих хватает.

Аня вдруг сползла с кровати  упала передо мной на колени. Она обхватила мои ноги и зарыдала.

Мы с доктором переглянулись. Он показал рукой: «пусть». Потом я поднял Анюту и поцеловал в губы. Она была рыхлой и скользкой как желе. Я посадил ее опять на кровать и только и сказал: «Анечка, родная моя». Тут Анюта взглянула на меня с нездоровым, каким-то очень агрессивным блеском в глазах, вскрикнула:

- Убирайся.

Спокойно легла и отвернулась к стене.

Мы вышли.

- Уже чуть лучше, - сказал доктор. – Она вас узнала, реагирует.

- Неужели шизофрения, Аркадий Семенович? - спросил я.

- Элементы бывают. Редкий по качеству психоз. Она не может адаптировать себя к потере. Нужно время. Терпите, друг  мой. Все в конечном итоге от Бога. Я стараюсь не грузить ее нейролептиками. Такой щадящий режим. Будем наблюдать. А вдруг случится чудо?! Такое бывало.

- Извините. Спасибо.

- Да за что, спасибо-то, - как-то усовестился доктор. – Будем делать все возможное и невозможное…

Мы пожали друг другу руки и расстались.

Я вышел из отделения с маленьким чувством надежды.

В тот же день поздно ночью я примчался к Пахомычу, предварительно заглянув к себе на дачу, захватил вещи Чудова. Пахомыч  меня ждал с нетерпением.

- Глаза слипаются, спать хочу. Но надо же дело сделать. Садись за руль. Я буду тебе показывать дорогу, - сказал старик.

Мы едва добрались до места у карьера – дорога убийственная, на страшных колдобинах. Если б не высокая посадка джипа, проехать было бы невозможно. Грузовики набили глубокую колею – к тому же глина пополам с булыжником. Ехать – сплошное наказание.

Место для сброса Пахомыч обследовал фонариком. Мы подъехали, откровенно рискуя, к каменному выступу. Открыли окна. Я поставил на нейтралку, толкнули. Сначала грохот, потом шлепок и джипа как не бывало.

- Тут глубоко, не достать донышка. А теперь ищи ветра в поле. Похоже вверх пузом залег. Старик явно был доволен. Айда ко мне. В сторожке тепло, печка горит. Я тебе, как гостю, постелю на кровати, а сам на нарах. Мне не привыкать. Ну и по рюмочке за успех.

- Какой успех, Пахомыч, о чем вы?

- Одним гадом на земле стало меньше. А машину жалко, хорошая техника…

Я категорически отказался ночевать у Пахомыча. И поехал к себе в Черемушки. Глухая ночь, удобнее всего спрятать ствол на новой квартире. В общагу нельзя (ночью с оружием, мимо проходной, не для слабых духом).

Я оставил свою «копейку» под окнами первого этажа и сразу почувствовал зверскую усталость. «Да плевать, что с ней будет до утра». Я нес в руках винтовку и мне казалось, что это я совершил преступление и грохнул из нее полковника Чудова.