Дыхание Голгофы

- Многовато будет, - закапризничал сторож, но я взял его руку и затолкал деньги в ладонь.

- Спасибо. Все нормально…

… Возвращаясь на базу, я все проигрывал в мыслях случившееся – тревога не проходила. Как же это я не сообразил взять у пацанов текст заявления, - подумал я. – Представляю глаза Фроси?!

Впрочем, для себя я уже решил уронить тему. Ничего не было.

В штабе, в дверях я столкнулся с Ефросиньей Карловной. Она, с ехидной улыбочкой смерив меня взглядом, строго спросила:

- И где же это вы были, позвольте вас спросить?

- Честно? - улыбнулся я. – На дачу ездил. За всю зиму ни разу не был. Душа разболелась. Пока погода стоит.

- Ладно, прощаю. Предупреждать надо. Вы не забыли, что на будущей неделе у вас серьезная встреча в центральной городской больнице, - спросила Фрося, сменив в глазах гнев на милость.

- Как я могу забыть своих коллег, - тут мысль так и вонзила: «И Галю». – Проблематику я знаю. Она не меняется из года в год. Бедность. А в переходный период особенно. Правда, я и сам не очень-то понимаю, к чему мы переходим.

- Как - к чему? К нормальному правовому государству. Когда-то же надо. Вы меня удивляете, Гавриил Алексеевич?!- таки вспыхнула эта штучка. – Не вздумайте однажды вслух засомневаться на людях. Когда-то же надо жить без революций и экзекуций, в правовом государстве.

А на следующий день с утра и почти до обеда Фрося нас «строила». Летучка, обзор минувшей недели. Как работали? Какие впечатления? Что удалось сделать эдакого необыкновенного, чтобы потрясти массы? И т.д. и т.п. Отдельно Фрося пробежалась по прессе. Тут под раздачу попал Аскольд – наш редактор. «Шаблон, однообразие, скукота». Он попытался было возразить – «отлуп» был уже конкретный, с фактами.

- Парад-алле, Аскольд Юрьевич, надо заканчивать. И  без возражений. Не вижу конструктивности. Хватить сотрясать массы перлами типа «Дорогу осилит идущий», «Будущее мы делаем сегодня», так и хочется продолжить: «Умри сегодня, а я завтра».

- Ну, я считаю… - дернулся было возразить Аскольд, но Фрося метнула в него взглядом такую каменюку, он аж голову вогнал в плечи.

- А вы не считайте, а слушайте, что я говорю. Не хватает фантазии, приходите сюда. А то вы там у себя на отшибе задубели от фанфар. Нам надо сейчас выкладываться и на свежих материалах. Драть соперника уже не достаточно. Пора мечтать, но по-взрослому. А то у нас или «Ура грядущему», с нашим, разумеется, кандидатом или беспросветная срань настоящего…

- Но так оно и есть, - на цыпочках подкрался  начштаба Антипов…

- Воздух нужен нормальный. Дайте народу вдохнуть глоток свежести. По весне соскучились. Кстати, это относится и к нашему кандидату. Ну поговорите, Гавриил Алексеевич, о чем-нибудь душевном с народом. Раскройте себя с новой стороны. Кажется, в среду у вас большая встреча со своими коллегами. Ну начните с чего-нибудь человеческого, доброго. Понимаю, у медиков ворох проблем. Но ведь в нашей России всегда так было, куда ни кинь, везде клин.

- Я попробую, - искренне согласился я и подумал «Она права – куда ни кинь, везде клин».

- Попробуйте, дорогой мой. К сожалению, я с вами не смогу поехать. Нас опять приглашают в избирком. А очень хотелось. Не мне вам говорить – врачи особая каста. И кстати, в массе своей – женщины.

И тут я почувствовал волнение. Галя…

… Встреча с медиками центральной городской больницы была назначена на 16 часов, когда ослабевает груз дневных проблем и появляется время для глотка свежего воздуха или хотя бы задуматься на мгновение. В небольшом зале людей собралось много – яркая белизна халатов и до боли родных лиц, конечно, тронула душу. Скромный, укрытый зеленой тканью столик. На нем простенький графин с водой и вазон с тремя красными гвоздиками. За столом два стула. Председатель профкома медиков, некто Изабелла Викторовна Шум представляет меня коллегам с открытой и где-то даже нежной улыбкой. Конечно, я взволнован – мой взгляд, наконец, находит в первом ряду Галю. Она улыбнулась мне накоротке и как-то осторожно кивнула головой. Я обратил внимание на глубоко запавшие глаза и сердце сразу тиснула боль и догадка. «Видно Сергей Сергеевич совсем плох». Меня представили и дали слово.

- Здравствуйте, коллеги. Который уж день за окном прозрачно, тепло, хотя мы все понимаем, что до настоящей весны далековато. Вот ехал к вам на встречу и думал, что я вам скажу такого, чего вы не знаете. О том, в каком состоянии наше здравоохранение – банально. Что не хватает лекарств, нет хорошего медицинского оборудования, да что там, не достает элементарных вещей – перевязочного материала. Что надо бы делать ремонты в корпусах, вкуснее кормить наших больных. Сейчас только ленивый не пинает наши лечебницы. Я уже не говорю о зарплатах. Тут в ваших проблемах можно и заблудиться. Но ремесло-то от Бога. Оно или есть или его нет. И вы готовы привыкнуть к любым трудностям. Такая ваша, то есть наша миссия на земле. Банально, скажете вы, но знаете, к тому где я был и что видел добавилось к ремеслу такое понятие, как ответственность. Только, наверное, на войне до боли понимаешь, что нет ничего дороже человека. Почему я выбрал эту профессию? – Тут я обвел глазами зал. – Не знаю. Помню только, в детстве посмотрел фильм в нашем сельском клубе, который назывался «Коллеги», ну вы помните, по повести Аксенова. И все. Вот и стал сельский паренек бредить белым халатом. Предвижу ваш вопрос, а как же сейчас с руками хирурга? Скромненько - массажист…

- Вот именно, шли бы к нам, - вскликнул вдруг молоденький врач из глубины зала. – Мы вас примем.

- Спасибо. Не скрою, частенько вижу сны, что стою за операционным столом. Хотя чаще снится война и бесконечный конвейер человеческих страданий. А почему массажист – попробовал, получилось…