Шаги по...

Жёлтый трактор выбрался на дорогу и остановился у прицепа, заглушив мотор. Стало тихо. Оба «Беларуся» встали по краям дамбы. Все притихли. Смотрели на Дмитрия.

– Давай! Не томи людей, – Андрей хлопнул его по плечу.

Дмитрий поднял руку, подержал её и  резко бросил вниз. Трактора стали выбирать перемычки.

– Ура! Ура! – закричал какой-то пацанёнок, увидев, как Осиновка устремилась в чашу.

– Ура! – подхватили все, глядя, как река с двух сторон стала заполнять песчаное ложе, облизывая и расширяя себе проход в плотине.

– Ну, вот и всё! – сказал Дмитрий.

– Пойдём на поляну, там Анна с девками стол накрыла, – Владимир положил руку на плечо Димки и кивнул в сторону Большой Ракиты.

– Давай, уж, дождёмся! ...А то перед Осиновкой неудобно, – Дмитрий смотрел, как вода наполняет пруд. – Надо бы ещё черенков  по дамбе и по берегу понатыкать. Закрепить, как-никак…

– Сделаю! Мне тут рядом. Сделаю. Время есть. Приживутся. У ветлы возьму, – сказал Лёха. – Сделаю! У меня времени, как у дурака махорки… А не маловат мы его размахнули? А?

– Может и маловат. Но больше, чем был-то. Тогда и народу в деревне было в раз пять больше, – всем хватало. Нормально… Вон и полянка нетронутая сгодилась, – Дмитрий кивнул на полянку у ветлы рядом с прудом, на которой суетился народ вдоль целлофановых, расстеленных по земле столов, откуда от костра потягивало запахом жареного мяса.

Осиновка, завоевав новое пространство, успокоилась.

– Сбегай до Василия! Пригласи к столу, – Дмитрий повернулся к Лёхе.

– Я говорил. Не пойдёт!

– А ты добеги. Ещё раз пригласи, – повторил Дмитрий.

Лёха кивнул и заспешил к дому.

–…Василий Михайлович! Народ зовёт, – выпалил он с порога.

– Так уж и зовёт? – откликнулся тот из кресла, не поворачиваясь.

– Зовёт!

Василий, раздумывая, посмотрел на окно, потом оглядел зал.

– Ну, пошли, раз зовёт, – поставил стакан, встал, огляделся. – С пустыми руками, вроде как, не положено.

Он подошёл к высокому дубовому шкафу и достал огромную бутылку.

– Из Португалии. Портвейн. Самый настоящий португальский портвейн. Был там – купил. Там ведь такую бутылку никто не купит. Жмоты. Да и…  А я… Вот умеют они его делать. Умеют… Черти! На, неси эту тягу. А то, небось, жёнам ничего к столу не купили.  Жлобы! Пьёте эту водку, как воду… Отрава, ведь…

…Разошлись от пруда, когда начало темнеть.

Василий пришел домой, не включая свет, постоял у окна, покурил и лёг спать.

Дмитрий посидел на крыльце, вспомнил Карла.

«Видел ли – что наворочали за день? Вот чё не показался?» Ещё подумал, что тот все-таки все видел и рад, что восстановили пруд.

Потом подумал, что и отец, и мама были бы рады, что всё так ладно и гладко, на удивление,  получилось.

Вдруг стало почему-то тревожно из-за того, что давно не слышал  хриплое «Кар-р-р-р…» и решил, что, действительно, надо бы сходить в лес. Пройтись по знакомым полянкам, авось где пошли сморчки, строчки…  Авось и с Карлухой дороги пересекутся…

«А Ветла-то рада… Давно всех вместе не видела…», – улыбнулся Дмитрий, вспомнив недавнее застолье у пруда.

Рукопись, найденная в Старой Руссе

Михалыч поставил пакет на стол.

Осторожно выставил: бутылку пива, упаковку «Сельдь под луком в масле», «городскую». Из нагрудного кармана достал сверток, который он сегодня нашел на месте разрушенного дома.  Потом осторожно – очки.

Он владел редкой, можно сказать – тайной, профессией.

Официально у неё даже не было названия. Михалыча звали – «Эксперт». Такое имя его не устраивало, но это было лучше, чем – «Утилизатор», – как его называли «за глаза».

За эти годы он несколько раз брался придумать ей название, но так и не смог подобрать что-то «всеобъемлющее и всеохватывающее».

Себя «про себя» он называл – "Спасатель".

...Освоил он её случайно. Можно сказать, –  «закономерно–случайно». Потом он освоил компьютер, потом заменил свой «Москвич» на «Ауди». Потом…

Много, что было потом.

…В тот год он, давно уже «безработный без пенсии»,  «мудрил» над камином у одного заказчика.

Сложность была в том, что дом был уже построен и отделан, а хозяину вдруг «загорелось» – камин на первом этаже в гостиной.

Два дня обследования дома привели к тому, что вопрос Михалыча – «А домик-то с рук брали?!» привел Хозяина в замешательство.

– С чего ты взял? – Хозяин не скрывал своего удивления.

– Вот планчик дома, а вот рулетка, может показать «кой–чаго»?

Михалыч удивился тому – как изменился "в лице" Хозяин.

– Покажи! – Хозяина окутала тревога. И это было видно.

– Вон от того места меряй и запоминай! – Михалыч пошел к противоположной стене, где планировался камин. – Запомнил? А теперь от сих до сих! Запомнил? – Михалыч перешел в другой конец зала.

– Сложи и пошли сюда! Меряй! – Михалыч потащил за собой, как на веревочке, хозяина в сторону кухни. – Где  девяносто сантиметров? – Михалыч с удовлетворением смотрел на  ничего не понимающего хозяина.

– А, ну ещё раз! – Хозяин потащил Михалыча в зал.

– Не стоит! Я уже тут находился! – Михалыч сел в кресло.

– И где девяносто сантиметров? – Хозяин сел радом.

– Под кухню уходят! – Михалыч выдержал паузу прежде чем «огорошить» Хозяина.

– А… А откуда приходят? – Хозяин тоже выдержал паузу.

– Из спальни в кабинет,  потом сюда, под кухню, а куда дальше – не знаю!

Хозяин долго сидел, курил, о чем-то думал.

...– Ты вот что, Михалыч…  Ты мне ничего не говорил, но я всё слышал.

Дома скажешь, что уезжаешь на неделю в командировку.

Завтра ко мне – сюда в шестнадцать ноль–ноль.

Телефон «забудь» дома на столе, чтоб твои видели. Завтра позвонишь – «покаешься». Сегодня свободен. Иди, будешь идти, – думай. Крепко думай! Не сможешь завтра придти или заболеешь, я к тебе «врачей» пришлю!

Так что лучше не хворай! И думай, Михалыч! Ой, думай! – Хозяин встал, давая понять, что разговор окончен.

…Вот этот Хозяин однажды и предложил ему «съездить и посмотреть на дом, который ломать будут».

– Ты посмотри, может, что там пригодится мне на дом, а то после бульдозеров… уже ничего не пригодится, – напутствовал тогда он Михалыча.

...Тот первый дом был старый кирпичный с деревянным верхом.

Подвал «врос» уже настолько, что окна  были ниже тротуара.

Долго он бродил по пустому дому тогда.

Грусть. Такая одолела грусть его! Так было почему-то себя жалко! Так было жалко всех людей на Земле. Казалось к вечеру, что обидел всё живое на Земле.

Всех, кто ходит, ползает, плавает и летает.

Когда приехал Хозяин, Михалыч сидел в комнате второго этажа, пил пиво и смотрел в окно.

– Есть что–нибудь? – Хозяин покосился на пиво.

– Есть! А почитай всё «есть», что есть!

– Что всё?

– А, – всё! Хоть бери весь дом забирай и продавай!

– Кому продавай? Здесь дорога будет объездная! Кто купит? – Хозяин заглянул под стол.

– Кто знает, – тот купит!

Стены – дуб! Снаружи обшит, а дуб.

Ему годков двести будет. А здесь его в двух этажах – кубов сорок–пятьдесят. Балки «сорок на сорок» – дуб. Их ещё кубов десять–двадцать.

Решетки по первому этажу – черкани краску, кованые, цементированные и воронёны, – ручная работа. А сталь! Где ты такую сталь найдёшь? Где сталь из самородного железа сейчас найдешь?

А лепнина?

...А плахи на полу? А кирпич? Где ты сейчас кирпич, обожженный на берёзовых углях найдёшь? Где? А фосонистость? Тут тебе и «трехчетвертной», и «полушка», и «четверик», и «угловой», и «фасочный», и «клиновой», и «замковый», и «арочный», и «подовый», и «ромбик»…

...А–а–а, – только хрен тупить – вам рассказывать!

...Инструменту, конечно, пожгёшь, но… Чтоб такое сегодня сделать!..

Нету сегодня ни людей, ни желаний, ни денег таких, чтоб сделать.

...А шпингалеты – бронза! А шурупы – латунь! Самоделашные шурупы-то!  Иди сюда! – Михалыч подвёл Хозяина к  лестнице.