Шаги по...

Василий тоже, пригубив, отставил стакан, взял ломтик чего-то, стал медленно его жевать и смотреть на гостя.

– Как осень прошла? Зима? С лета ведь не виделись. Вроде, как, и не изменились Вы. Всё такой же, – хозяин потянулся к стакану и опять пригубил, ожидая ответа.

– Хорошо всё прошло. Завсегда может быть хуже, чем было, – сказал Дмитрий и тоже, протянув руку, взял стакан.

– Платят хоть как вам? – Василий нервно повернулся в кресле.

– По работе платят. Как работаем – так и платят, – ответил Дмитрий.

– Объём-то велик?

– Лет на пять-шесть.

– Нет финансирования или людишек не хватает? Что так растягивать-то?

– Мастеров нет.

– А Вы, так значит, всё так же: и за прораба, и за бригадира, и за кузнеца-плотника? И всё за те же десять процентов бригадирских?

– Как повелось. Не мной введено – не мне отменять.

– Вот ведь – где-то строите, а здесь – дома некогда Вам, – Василий заерзал в кресле.

– Будет заказчик – исполним, если в цене договоримся. Что ж дома-то дома не строить? Дома – есть дома. Всё под рукой. Люди на подсобке заработают.

– А я вот иногда подумываю: что бы такое построить? Но ничего в голову не приходит. Что бы такое вот… По мастерству Вашему… Но, вроде всё есть!

– А постройте на взгорке на своем участке часовню. В честь бати своего.  Часовня Михаила Архангела. Своя часовня. Это ведь… – вдруг, ни с того, ни с сего,  сказал Дмитрий первое, что пришло в голову.

– Чё?.. Где? Где?

– Так на взгорке. Если маковку позолотить, то со своротки будет видно.  На фоне леса играть будет. И на рассвете и на закате. Так лучиком и будет проглядывать.

Можно копию той, что в Кижах. Можно просто восьмиугольную без приделка. Поднять её на метра полтора, а то и два.

А можно и собственный погост рядом. Склеп фамильный. Земля здесь отменная.  В часовне вас и отпоют, и тут же похоронят. Хорошо так – по-людски.  Ладно будет.

Да и не у всякого своя часовня есть.

А если проход к ней деревенским откроете, то цену в раза два уменьшим. Можно сказать: даром получится. Лес-то можно свой взять. Лес-то у Вас хорош!

– Как это – похоронят? – опешил хозяин.

– Так ведь когда-то же похоронят. Или без разницы – где и как?

Ну, если без разницы – тогда другое дело. А так… Часовня Михаила Архангела… Звонко звучит.

– Это… Ты, Дмитрий Алексеевич, подожди… Подожди… Как это? – Василий налил себе в стакан и выпил его залпом.

– Да очень просто! Взял – построил. Долгогривые приехали – освятили. Они за деньги чёрта с рогами освятят. Всё по закону. Твоя земля, твой лес – что хочешь то и строишь. Свобода! Потом не спеша иконы в неё закажешь… Друзья надарят ещё… Дело такое… За честь почтут, чтоб их иконы в твоей часовне стояли…

– Стоп, стоп… Дай сообразить. Это где ты предлагаешь её поставить?

– Так на взгорке! Ближе к лесу. Вон там, – Дмитрий махнул рукой в сторону окна.

– Моя будет часовня-то?

– А чья? Частная собственность. В честь бати твоего – Михаила Алексеевича. Помнит его народ-то. Спасибо скажет. Да и для деревни подарок – своя часовня. Не каждый в город по нужде выберется. А ты хочешь – пустишь помолиться, хочешь  – не пустишь…

Твоя! Как не поверни – частная собственность. А ты – хозяин!

– А это… Если пускать буду, то дешевле, говоришь, на сколько?

– Смотреть надо. Считать. Думаю, что по-соседски можно сговориться…

…Да, раза в два дешевле срубим, чем другим. Если проход откроешь.

– В два раза дешевле, чем другим? Не врёшь? – Василий встал.

– Василий Михайлович… как это «не врёшь»?..

– А… ну, да… В два раза? А больше?

– Так считать надо! Может и даже больше, чем в два.

Нарисовать надо сначала. Прикинуть. Может и ещё дешевле… Соседи всё-таки…

– Своя часовня! Да! Подумать надо. Подумать… Не слыхал, чтоб у кого-то была своя часовня… Подумать надо… Тут ведь и деньги на это найти можно… – Василий, чуть нахмурившись, встал, подошёл к окну и молча стал смотреть на взгорок, изредка прикладываясь к стакану.

– Да-а-а-а… А я вообще-то по другому делу хотел Вас видеть, – Василий был серьезен и сосредоточен.

Дмитрий внимательно посмотрел на него, удивляясь переменам в хозяине.

– Тут такое дело… – тот замялся, – да, и не дело-то в общем… но…

Дмитрий продолжал рассматривать Василия.

– Ворон. Птица есть такая. Это не ворона. Ворон.

Так вот если его с птеничества… в смысле если его… ну, когда ещё птенец, начать учить говорить, то он будет говорить на человеческом языке…

Василий вздохнул и замолк, глядя на гостя. Дмитрий молчал.

– Ну, в смысле, как попугай будет, только он – ворон. Чёрный и огромный. И говорить будет на человеческом языке, – добавил Василий, откинулся на спинку кресла, взял стакан и опять замолк.

Оба, молча, пригубили, глядя друг на друга.

– Что говорить? – Дмитрий поставил стакан.

– А чему научишь – то и будет говорить, – оживился Василий.

– «Чему научишь…» Понятно, – сказал Дмитрий. – И что?

– Найди мне птенца, а? Тут же летает один. Я с детства помню его. Значит и гнездо есть. А Вы лес знаете, как никто… Найдёте. Я уверен. А я заплачу. Хорошо заплачу. Очень хорошо. А?

– Сколько? – спросил Дмитрий.

– Пятнадцать тысяч! Это пятьсот баксов! Хорошая цена. Авансом дам!

– А не получится? Вдруг в этом году у них нет птенцов? Как быть? – Дмитрий потянулся к стакану с остатками вина, но Василий, перехватив взгляд, успел повернуть бутылку и долить стакан до половины.

– Вернёшь. Ну, уж извини… плюсом десять процентов. Если пятнадцать возьмёшь, то шестнадцать с полтиной возвращать придётся. Так вот! Правила…

– А когда у них птенцы-то? – Дмитрий взял стакан и сел поудобнее.

– А я знаю? Может сейчас. Может летом. До осени… думаю, – Василий, довольный, тоже сел поудобнее.

– Значит на первое сентября – либо птенец, либо шестнадцать с полтиной. Так?

– Так! – Василий взял сигару и прикурил.

– Согласен! –  Дмитрий  встал. – Идти мне надо.

– О чем базар? – вскочил и Василий. – Понимаю. Сейчас, сейчас…

Он приподнял часы, стоящие на камине, и вынул деньги. Отсчитав, протянул часть Дмитрию. Тот сложил их и сунул  в задний карман джинсов.

Проводив гостя, Василий сел в кресло и, довольно потирая руки, пропел: «…сидит ворон на дубу, он играет во трубу, во серебряную…» Пригубил стакан, поглядел в окно: «Ни у кого нет! Восстановление культурного наследия… А и то – расшвыриваем деньги кому не попади, мимо рук текут. А так отдать епархии – пусть вложится. Не обеднеют…

…Вот дурак – этот Димка, про похороны ещё речь завел… Право слово – «дурак»».

Василий встал, потрогал правый бок, взял стакан и пошёл к окну.

…Дмитрий знал этого ворона.

Мальчишкой был – отец показал на него и сказал: «Хозяин! Карл! Хозяин…»

«Почему Карл?» – спросил тогда Димка.

«Не знаю! Отец говорил, что так его зовут!» –  батя помолчал и добавил – «Может быть! Они по триста лет живут!» Ещё помолчал и сказал: «А может и дольше…»

Когда Карл прилетал – отец всегда с ним здоровался, а потом спрашивал: «Случилось что? Может, помощь нужна?» Если же в лесу  раздавалось его простуженное и хриплое «Кар-р-р-р…» Тогда отец говорил: «Свои! Свои!»

Однажды они с отцом видели их двоих. Высоко, почти на самой макушке огромной ели. Отец сказал, что это к большой удаче в жизни – увидеть семью воронов. Ещё сказал, что «гнёзда они вьют на самой высокой ёлке, не иначе, как к дому своему подпустили».

Димка опять вспомнил отца, маму. Вспомнил, как отец рассказывал ей, как вороны сидели и молчали, а они с Димкой смотрели. Тогда мама сказала: «Спаси их Господи!»

Почему она так сказала?..

«Я не согласился бы – нашёл бы Васька идиота. Настырный! А ну, как у того получится?.. Пусть уж так! К осени перебесится! Жалко, конечно, отдавать полторы тысячи, но так как-то спокойнее».

Дойдя до околицы, Дмитрий увидел сидящего на придорожном камне Лёшку. Тот встал, взял с камня свою вязаную шапочку, на которой сидел, лихо хлопнул ей по колену, напялил её на голову и, улыбаясь, пошёл навстречу.