Овцебык

акого Василья Петровича?

- Блажного, - отвечал отец Прохор.

- Неш ты с ним приехал?

- С ним, - сказал я, догадываясь, что кличка принадлежит моему Овцебыку.

- Кто ж это тебя с ним сюда справил?

- Да мы давно знакомы, - сказал я. - А вы мне скажите, за что вы его блажным-то прозвали?

- Блажной он, брат. Ух, какой блажной!

- Он - добрый человек.

- Да я не говорю, что злой, а только блажь его одолела; он теперь как нестоящий: всеми порядками недоволен.

Было уже десять часов.

- Что ж, давайте ужинать. Авось подойдет, - скомандовал, начиная умывать руки, отец Вавила. - Да, да, да: поужинаем, а потом литийку... Хорошо? По отце Сергие-то, говорю, литийку все пропоем?

Стали ужинать, и поужинали, и "со святыми упокой" пропели отцу Сергию, а Василий Петрович все еще не возвращался.

Отец Прохор убрал со стола лишнюю посуду, а сковороду с рыбой, тарелку, соль, хлеб и пяток яиц оставил на столе, потом вышел из хаты и, возвратясь, оказал:

- Нет, не видать.

- Кого не видать? - опросил отец Вавила.

- Василья Петровича.

- Уж если б тут был, так не стоял бы за дверью. Он теперь, видно, на прогулку вздумал.

Отец Прохор и отец Вавила непременно хотели меня уложить на одной из своих постелей. Насилу я отговорился, взял себе одну из мягких ситниковых рогож работы покойного отца Сергия и улегся под окном на лавке. Отец Прохор дал мне подушку, погасил свечу, еще раз вышел и довольно долго там оставался. Очевидно, он поджидал "блажного", но не дождался и, возвратясь, сказал только:

- А гроза непременно соберется.

- Может быть, и не будет, - сказал я, желая успокоить себя насчет исчезшего Овцебыка.

- Нет, будет: парило нынче крепко.

- Да уж давно парит.

- У меня поясницу так и ломит, - подсказал отец Вавила.

- И муха с самого утра как оглашенная в рожу лезла, - добавил отец Прохор, фундаментально повернувшись на своей массивной кровати, и все мы, кажется, в эту же самую минуту и заснули. На дворе стояла страшная темень, но дождя еще не было.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

- Встань! - говорил мне отец Вавила, толкая меня на постели. - Встань! нехорошо спать в такую пору. Неравен час воли божией.

Не разобрав, в чем дело, я проворно вскочил и сел на лавке. Перед образником горела тоненькая восковая свеча, и отец Прохор в одном белье стоял на коленях и молился. Страшный удар грома, с грохотом раскатившийся над озером и загудевший по лесу, объяснил причину тревоги. Муха, значит, недаром лезла в рожу отцу Прохору.

- Где Василий Петрович? - опросил я стариков.

Отец Прохор, не переставая "шептать молитву, обернулся ко мне лицом и показал движением, что Овцебык еще не возвращался. Я посмотрел на мои часы: был ровно час пополуночи. Отец Вавила, также в одном белье и в коленкоровом ватном нагруднике, смотрел в окно; я тоже подошел к окну и стал смотреть. При беспрерывной молнии, светло озарявшей все открывавшееся из окна пространство, можно было видеть, что земля довольно суха. Дождя большого,