Человек рождается дважды. Книга 2

— Замолчи, а то смотри, пожалеть можешь.

— Да ты не грози, не из пугливых. Тоже мне, рыцарь печального образа. Ну-ну, вздыхай, вздыхай, а Женю приласкает кто-нибудь поумней. Небось думаешь, тоже святая?

Расманов не успел и договорить, как уже барахтался в снегу и, отплёвываясь, ругался.

— Ты, скотина, запомни. Если Ещё раз затронешь любую из них, я засуну тебя мордой в снег и буду держать там до тех пор, пока ты не научишься уважать в женщине прежде всего человека. — Юра, не оглядываясь, повернул по тропинке к юрте. Хорошее настроение было испорчено вконец.

Гермоген спал. Печь сердито постукивала дверцей. Он лёг на приготовленную стариком постель, но Ещё долго крутился.

Проснулся Колосов рано и всё же не слышал, когда ушёл Гермоген. Неужели всё Ещё промышляет старина? — подумал он и закурил. Вставать не хотелось, В юрте было тепло, хотя дрова в печи уже прогорели.

Вспомнился Расманов, и настроение совсем упало. За стеной послышались шаги, и взволнованный голос крикнул:

— Привет, Андрей! Ты слышал? Так это правда?

— Как будто да. Сейчас узнаем. Я тоже в контору, — откликнулся второй. Скоро шаги затихли.

Юра поднялся. Распахнулась дверь, и, к Его удивлению, в юрту ввалился улыбающийся Расманов.

— Здравствуй! Прости, что врываюсь чуть свет. Но я спешу принести свои извинения, — говорил он с весёлой развязностью. — Вчера получилось нехорошо. Я нахамил. Но, сам понимаешь, чего не бывает. Давай это затрём, и по петухам.

Юра не успел опомниться, как он сунул Ему руку и тут же толкнул пальцем в живот.

— Фу, чертяка, ну и здоров, — расхохотался он. — А как ты меня шарахнул! Если хочешь знать, так всё это было специально. Хотелось прощупать, что вы за народец. Да не совсем это гладко получилось. Потому и не обижаюсь. Сам бы так поступил. — Он посмотрел на Колосова снизу вверх и наморщил нос. — Чего это ты так уставился на меня. Посмотришь, как мы Ещё поладим.

Не переставая говорить, он зачерпнул кружку воды, полил Юре на руки. Наполнил чайник водой, поставил на печь и даже постучал по трубе, чтобы высыпалась сажа и лучше тянуло. Он успел почти всё рассказать о себе. Приехал по договору строителем. По собственному желанию поехал в национальный район. Не утаил и неудач.

— Ехал я с большим желанием. Только закончилась коллективизация. Ну, думаю, развернусь и покажу, на что способен, — жаловался Расманов. — А оказалось совсем не то. Тут Ещё начали прибывать национальные кадры из Института народов Севера. Осенью создалась угроза срыва государственного плана заготовки пушнины. Я туда, я сюда. А один человек возьми и подскажи. Ты, говорит, конским волосом можешь перекрыть недосданную пушнину. Разве мало в районе лошадей? Обрежь хвосты, вырастут Ещё лучше.

— Значит, так и обкромсал?

— План Есть план, что было делать? Надо бы поменьше, да откуда я знал?

— Ну и что получилось?

— Когда летом снарядили транспорт, лошади не по тропе, а в кусты, да ложиться, да кататься: им нечем от гнуса отмахиваться. Хорошо, отделался лёгким испугом. Но это чёрт с ним. Важно — удалось вырваться из этой глухомани.

— А куда сейчас?

— Решил не торопиться. Один раз влип, хватит. Если не подвернётся ничего подходящего, постараюсь попасть в аппарат. Там всегда под рукой и на глазах. Мне ведь только зацепиться, а там я уже как-нибудь сам…

— Привет тебе, брат Юрка! — высокопарно начал Самсонов, протискиваясь в дверь. Заметив Расманова, уже другим тоном — А-аа? Дон-Жуан? Вот уж чего никак не ожидал. — Валерка влез в помещение, загородив дверь.

— Ты мне льстишь. Какое там, — засмеялся Расманов и встал. — Пришёл вот и каюсь. С Юркой у нас лады. Собирался сейчас к тебе. Вот моя мозолистая, да будет мир на земле, — протянул он руку, но Валерка боком прошёл к столу и руки не подал, а заметил Юрию — Приехал ты, брат, напрасно.

— А что?

— Придётся оставлять насиженные места. Ночью пришёл приказ о реорганизации горного управления. Теперь их стало два. Северное в Хатыннахе и в Оротукане Южное. Групповые ликвидированы. Жаль, привык. Да и не хочется уезжать от реки. Там какая-то жалкая лужица.

Юра не стал дальше слушать и побежал в контору.

— Юрочка, уезжаем, — встретила Его в коридоре Женя. — Нас всех на Оротукан. Там уже давно строится новый посёлок, в шести километрах от стана. Краснов назначен заместителем начальника управления. Нина тоже переезжает. Переводят и лабораторию. Видела в приказе и твою фамилию. Тебя тоже на Юг, в распоряжение управления. Тут остаются склады и пристань. Ты рад? — Она посмотрела на него печально и, уткнувшись Ему лицом в грудь, расплакалась.

— Женя, Женечка! Да что это с тобой? Ну-ну, успокойся, это же хорошо. Не надо. Ты всё такая же смешная и чудесная.

— Сама не знаю чего. Может от радости, что всё так быстро. Возможно, жаль посёлка. Тут всё своё, наше… — Она вытерла слёзы и убежала в комнату картбюро.

В конторе было настоящее столпотворение. Люди бегали, таскали папки, Ящики. Все торопились.

В общей части Юра увидел Таню. Она диктовала машинистке какие-то списки. У стола толпились сотрудники, разбирая архивы.

— А, Юра! Здравствуй! — крикнула Таня, заметив Его у двери. — Ты будешь с дороги Ещё отдыхать или поедешь с нами?

— Конечно с вами. А кто Ещё из наших?

— Почти все. Валерка, Вася, Женя. — И она принялась перечислять по списку.

Когда Юра вышел из конторы, было темно. Подступила к сердцу грусть. Слишком много оставалось тут памятного. Этот барак они сплавляли по Колыме с Крохалиного. Здесь расчищали и планировали спортивную площадку. Тут выкорчёвывали пни.

Куда ни посмотри, к каждому клочку земли прикасались их руки. Понятны были и слёзы Жени.

Задумчивым и рассеянным он вернулся в юрту. Гермоген всё Ещё не пришёл. Дрова прогорели, и было холодно. Он разжёг печь и сел на своё привычное место к столу. Огонь охватил поленья, и Его красный свет торопливо заметался в углах юрты. Колосов встал и принялся укладывать вещи…

ГЛАВА 3

Транспорт прибыл в Оротукан на вторые сутки вечером. В воздухе Ещё плавали серебристые блёстки снегопада, а в устье ключа Жаркого уже парили наледи и прозрачными островками зависали над поймой реки. Снег похрустывал, как соль.

Посёлок строился на правом берегу. Сквозь дым пожогов виднелись домики, срубы построек и штабеля леса. По укатанной тропинке катались на салазках мальчишки. Под сопкой, на другой стороне реки, серела насыпь дороги.

Конебаза находилась в конце посёлка, правее палаточного городка. Над обрывом чернели приземистые пристройки, сараи и парники. Где-то прокричал петух, из открытого окна избушки выглянул кот.

— Кошка! Видал? — закричал радостно Юра, нагоняя переднего конюха.

Тот улыбнулся.

— Летось прибыли семейства колонистов. Так что не токо кошки и куры, но и козы и даже клопы появились.

У первого домика их встретил высокий мужчина в меховой одежде. Он назвал себя Лунеко, заместителем начальника отдела снабжения, сообщил, что в доме приезжих мест нет, и попросил одну ночь перебиться в бараке конюхов. Пассажиры ушли с транспортом. Юра направился в контору.

В палатке управления, разгороженной фанерой на маленькие комнатушки, толкался народ. Захлёбывались телефонные звонки. Кругом кричали, разговаривали, и голоса сотрудников сливались в общий гвалт.

— «Хищник»! Мне управляющего Николая Ивановича. Ну какого Ещё Николая Ивановича? Конечно, Карпенко. Да-да, это я… Начальник просил меня проверить, как у вас со связью, — надрывался тонкий женский голосок.

— Ларюковая! Когда отгрузили взрывчатку «Таёжнику»?

— С вами говорит начальник техснаба Клобуков! Скоро приеду, познакомимся. А теперь сообщите, пожалуйста, остатки проката, — басит мелодичный баритон.

— Идите вы к чёрту с цыплятами и коровами. Звоните зоотехнику Тютрину. Мне не до того. На складах осталось муки на два дня…

— Я вас спрашиваю, где трактора? Где колонна машин? — орал звонкий молодой тенорок.