Человек рождается дважды. Книга 2

— Как этого увальня затащили на сцену? — спросил громко чей-то знакомый голос.

— Татьяна раскопала…

Это Космачёв. Вон и Его борода. Но кто же второй? Похож на Митяя, но лицо? Нет, лицо не Его.

В это время человек оглянулся, и Колосов встретился взглядом. Митяй — и манишка? И это закоренелый старатель? Ну и дела! Юра поклонился и покачал головой.

Самсонов продолжал стоять с поднятыми руками. Его румяное лицо светилось.

— Валерка, всё готово. Объявляй и уходи, — донёсся за сценой шёпот, слышный на весь зал.

— Ну всё, так всё, — покорно согласился он и, поправив бабочку, объявил — Вычислитель маркшейдерского [дэ] отдела Татьяна Маландина и врач лагерной больницы Нина Матвеева. Аккомпанирует на пианино Евгения Зельцер.

Женя? Колосов вздрогнул и рванулся вперёд. Только заглянуть бы в эти хорошие глаза. Но из-за занавеса выглядывал лишь угол пианино.

Татьяна вышла на сцену раньше Нины. Лицо Её разрумянилось, глаза весело блестели.

Появилась Нина. Пели они славно. Исполнили и куплеты на местную тему. Досталось любителям преферанса.

Но вот Самсонов объявил очередное выступление, на сцену вышла петь и Женя. Заметив Колосова, она растерянно замигала, и глаза Её стали Еще больше. Пела Женя хорошо, а Юрию казалось, что слышит он голос Вали. Как только закончился концерт, он сразу же пробрался на сцену.

— Брат Юрка? Вернулся? Вот это хороший человек. А ну дай я тебя чмокну, — бросился навстречу Самсонов.

— Приехал разбойник. А мы тут постоянно тебя вспоминали, — говорил он, тиская Колосова изо всех сил.

— Где Толька, Игорёк, все остальные? — задыхаясь в плотных объятиях, спрашивал Юра.

— Толька? Ну, он теперь подымай выше. Уже в Москве. Отгрохал диссертацию, и никаких гвоздей. Талант, поехал на защиту. Игорёк оборудует лабораторию на Ларюковой. Это рядом с Оротуканом. Теперь дай посмотреть на тебя глазами зрителя. А что? Хорош. Тебе поездки на пользу.

— Как это ты, Валерьян, в артисты прорвался? Этих талантов от тебя никак не ожидал. А вообще-то здорово. Морда у тебя комическая.

Самсонов усмехнулся.

— Татьяна! — крикнул он. — Тут Ещё один неприкаянный Явился. А ну забирай сразу под свою опеку. Да она тебя, чёрта, заставит по проволоке ходить. А ты спрашиваешь, как прорвался.

Из костюмерной комнаты вышла Нина Матвеева.

— Юра? Ты? — ахнула она.

— Я, Нина Ивановна.

— О-оо? Да ты совсем мужчина! И какой представительный! — Обхватив Его шею, тихо шепнула — Валя только на днях выехала на колымскую переправу с мужем. Всё спрашивала о тебе. Ждала…

— Ждала? — смутившись, он искал глазами Женю.

А Нина уже тащила за руку Татьяну.

— Танюша, вот и наш Юра. Знакомься.

— Ну, здравствуй, здравствуй. Значит, в нашем полку прибыло. Я очень рада твоему приезду.

— Ребята! Юрка заявился! — заорал Вася Булычёв. — Идите, Женя. — Он подхватил девушку под руку и подтащил Её к столпившейся молодёжи.

— Здравствуй, Женя! Как ты сегодня славно пела, — обратился к ней Юра.

Она поправила шерстяной платок и протянула руку.

— Я уже думала, что и не вспомнишь обо мне, улыбнулась она и, взглянув из-под ресниц, тихо сказала — А мы тут тебя с Валей вспоминали.

— Я тоже на материке обо всех ребятах скучал. Да, а как ты, Вася, живёшь? Как твоя геология? Что сообщает Николаев? — встряхивая приятеля, пожалуй, слишком усердно, спрашивал Юрий.

— Колька доволен. Он уже в бухте Амбарчик и не теряет надежды попасть на арктический пароход. Этот своего добьётся, — Вася покосился на Женю, как бы объясняя причину отъезда. — Живём, как видишь. Приехала Татьяна и растормошила ребят. Понравилась она тебе? Она молодец, как-то сумела со всеми поладить. На что уж Валерка лежебока и лентяй, а не выдержал и сдался.

— Есть предложение, — басил Самсонов. — По случаю приезда Юрки пойти к Жене на чай с голубичным вареньем. Это, братцы, штука… Пробовал.

— Варенье пожалуйста, но куда я всех усажу?

— Тогда давай варенье, а чай будем пить у Татьяны.

— А что, ребята, и верно, пошли к нам, — подхватила Таня и, посмеиваясь, спросила Нину — А у нас хватит резервов, ну хотя бы насытить Самсонова?

— Почему только меня? А Юрку? Какой-никакой, но сегодня он гость.

— Это я к тому, что Если уж хватит на тебя, то, не задумываясь, можно приглашать всех. Я предлагаю собрать у кого что Есть из Еды и идти в барак к Самсонову. Там разместятся все.

Так и порешили. Булычёв раздобыл доски и соорудил длинный стол. Женя принесла патефон, варенье и голубичную настойку. Самсонов вытащил запасы спирта. Нашлись сыр, рыба, консервы. За столом было весело. Смеялись над Валеркой. Колосов рассказывал о материке. Пели песни.

В разгар веселья в барак вошёл невысокого роста, сухощавый, с бледным лицом парень. Он сбросил шапку, прищурил колючие глаза и отрекомендовался:

— Расманов Олег. Прошу извинить. Я услышал весёлые молодые голоса и решил заглянуть. Только что вернулся с периферии, пока не у дел. Знакомых ни души. Тоска, скука, не знаешь, куда себя и девать. Вы разрешите? — Он сбросил шубу и присел на уголок топчана.

Он сообщил, что играет на гитаре и будет не в тягость компании.

Вторжение незнакомого парня внесло некоторое замешательство и неловкость. Но он как-то быстро приноровился к ребятам.

Расманов понравился всем. Рубаха-парень. А у Колосова он вызвал раздражение. Почему? И сказать трудно. Что-то в Олеге Его настораживало. Больно приторный парень.

— А ну, ребята, танцевать! Вася, подбери пластинку. — тронула Татьяна Булычёва за руку и повернулась к Колосову, протягивая руку.

— Танцевать? — удивлённо посмотрел на неё Юрий и покосился на свои ноги. Он в жизни не танцевал и продолжал предвзято относиться к танцам.

— Без разговоров. Не умеешь — учись. Люди издревле выражают свою радость в песне и пляске. Не зачисляй себя смолоду в старики. А ну пошли! — Татьяна схватила Его за руку и почти насильно вытащила на середину барака.

Танцевали все. Даже Валерка, поднимая на руках Васю, выделывал замысловатые па.

Танцуя с Женей, Юра спросил, где Её отец.

— Его освободили досрочно, и он уехал в Москву. Теперь он уже с мамой.

— А как же ты?

— А я здесь. С вами. Удивился?

— Нет, Женя, иначе не могло и быть. Вот Если бы уехала, тогда да…

— Ребята, давайте песню! — предложила Татьяна и запела. Ребята подхватили. Валерка, как всегда, путал мелодию. Женя сбегала за гитарой и спела несколько романсов. Всем было хорошо и весело. Незаметно подошла полночь. Пора было расходиться по домам.

Сначала пошли провожать Женю. Дорогой поиграли в снежки. Расманов швырнул комок в лицо Жене. Грубость ребятам не понравилась. Юра вытер шарфом Её щёку, и больше в снежки не играли.

Потом пошли к Татьяниному бараку. Она жила в самом конце посёлка. Олег подставил Ей ножку и неловко уронил в сугроб.

Обратно шли молча. Расманов задержался у окна Татьяны, а потом уже нагнал парней.

— А батон-то с изюминкой. Как у неё там? Не нашёлся Ещё кто? Такое добро пропадает. Не возражаете, Если займусь? — Он смачно прищёлкнул языком.

Колосова всего передёрнуло, он отвернулся. Валерка остановился и оглядел Олега с брезгливым удивлением.

— Э-ээ, да у тебя мерило пошленькое и подловатое. Ты, пожалуй, тут ничего не поймёшь. Где тебе? Кругом Торричеллиева… — Он пренебрежительно махнул рукой и, подхватив под руку Васю, перешёл на другую тропинку.

— Тоже мне, святая невинность. Не может сам, бегемот, вот и злится, — пробурчал Ему вслед Расманов и повернулся к Колосову. — Баба везде баба. Только не нужно теряться. Два-три умных хода — и наверняка в дамках.

— А ты и верно с душком. Шёл бы ты, приятель, подальше и не лез грязными лапами куда не следует.

— Что это? Никак запугать хочешь? — задирался Расманов. — И что же ты мне сделаешь?

— А это — смотря чего ты стоишь.

— Лопухи. Девка сама просится. А они, дураки, уши развесили и Ещё рычат, как собаки на сене. Раз приехала на Колыму, значит, видала виды.