Мой ледокол или наука выживать

Женщина осталась ни с чем. Она умоляла помочь. Я пошёл разбираться — кто прав, кто виноват. Придя в магазин, увидел разбитного мужчину средних лет с типичным израильским пузом. Полки и витрины буквально ломились от электротоваров.

Перед магазином стояла хозяйская машина — новый американский «бьюик». Хозяин принял меня радушно, как обычно принимают новых репатриантов перед тем, как их одурачить. Сидел он в коротких штанишках, из которых всё его «хозяйство» почти вываливалось из-под живота. Я спросил, каким образом, и на каких условиях можно приобрести холодильник и телевизор. Услышав это, хозяин магазина спел мне свою «лебединую песню» о любимых «олим хадашим» из России и особых для них условиях покупки. Я спросил относительно упорных слухов о его, якобы, банкротстве. Хозяин магазина с удовольствием объяснил всю свою технику объявления банкротства, чтобы избавиться от накопившихся налогов. Он добавил, что, мол, все так делают, записывая очередной бизнес на другого члена семьи. Хозяин объявил, что готов доставить мне требуемые предметы обихода — холодильник и телевизор. Я вытащил из кармана документы моей соседки и спросил: «А что же будет с этой женщиной?» Лицо хозяина магазина изменилось, и он, нахально посмотрев на меня, сказал, что ничего ей не предоставит. Я ответил, что, в принципе, могу пойти и заявить на него властям, рассказав о его фальшивом банкротстве. Вот тут-то, впервые для меня, прозвучала сакраментальная израильская фраза: «Это будет твоё слово, против моего слова. Тебе всё равно никто не поверит». Я взял его за руку и «легонько» сжал. Он взвыл от боли. Тогда я сказал этому «выдающемуся юристу»: «А теперь послушай меня. Если до конца недели ты не привезёшь несчастной женщине холодильник и телевизор, я приду к тебе и сам лично отрежу ножом твои болтающиеся причиндалы. Потом дам их тебе в руки. Сможешь пойти с ними в суд, показать их судье и рассказать, что ты ограбил женщину, а я тебе за это отрезал яйца. Только имей в виду что там это тоже будет твоё слово против моего и там тебе тоже могут не поверить».

В конце недели моя соседка пришла с бутылкой вина поблагодарить за то, что я сумел убедить хозяина магазина. В подробности проведённой с ним «юридической» работы я её не посвятил.

Долгое время я не мог понять израильтян.

С одной стороны, больше мошенников и нахалов на душу населения, чем в Израиле, я нигде не наблюдал. С другой стороны, когда бывало плохо, когда нависала общая опасность, лучше и сплоченнее израильтян тоже не видел. Может быть, в этом и есть наша еврейская правда! Каждый приехал из другой страны, мы все разные, но нас объединяет эта Земля, желание выжить на этой Земле и построить свою жизнь именно здесь, в Израиле.

Первый раз я столкнулся с единством и величием Израиля, когда произошёл теракт с захватом автобуса на прибрежном шоссе Хайфа — Тель-Авив.

В это же время мы тоже ехали в автобусе по трассе и уже подъезжали к Тель-Авиву.

Я ещё плохо понимал иврит. Пассажиры приникли к портативным радиоприёмникам. Все они, как будто, породнились. Мне тут же растолковали, что происходит. Всем было важно, чтобы я тоже точно понял, что и в каком случае рекомендуется делать. Операция по ликвидации террористов ещё не была закончена. На улицах появилось много людей с оружием. И тут я увидел картину, которая навсегда осталась у меня в памяти. Посреди проезжей части дороги, на островке, разделяющем противоположные направления движения транспорта, сидел старик. Он сидел на стуле, принесённом из дома. На коленях у него лежал карабин. Его лицо меня поразило. Оно было спокойно и отражало полное согласие с самим собой. Видно было, что старика никто не заставлял.

Он сидел посреди шоссе и охранял свой дом, свою землю, свою страну. Вокруг него с двух сторон проносились машины, а он спокойно сидел и никуда не спешил. На лице его было написано, что он точно знал, зачем это делает. Так его учили сначала в «Пальмахе» — подпольной еврейской армии — до провозглашения государства Израиль, а потом в израильской армии. Старик сам принял решение и был абсолютно уверен в необходимости своих действий.

Такого в другом конце мира даже произойти не могло.

Именно тогда я в первый раз по-настоящему понял, что не ошибся в своём решении приехать в Израиль и что Израиль — мой единственный Дом.

Глава 26

ПЕРВЫЕ ШАГИ

Жизнь начала входить в нормальное русло.

Изучение иврита в ульпане отнимало много энергии. Как и в прошлом, я учился с удовольствием, понимая насколько это важно для меня. Денег было мало. Мне их особенно не хватало, так как я много тратил на «фотопропаганду». Каждую неделю посылал свои фотоснимки в Ленинград родителям и друзьям. Мне важно было убедить родителей выехать в Израиль как можно скорее. Израильская бюрократия — нелогична и несоизмерима с советской. Месячное пособие в те времена в банк не перечислялось. Мы неделями ждали, пока сотрудница Центра абсорбции поедет в Тель-Авив забрать месячный чек для каждого из нас. Чиновники министерства не перерабатывали. Точнее, они просто не работали. Приходили утром, отбивали учетную карточку прихода на работу и уходили на целый день по магазинам. В принципе, они не были плохими людьми, просто в Израиле в те времена, понятие «работа» для государственного служащего было понятием абстрактным. Однажды, после недельных обещаний привезти мне чек, голодный из-за отсутствия денег, я подошёл к нашей социальной работнице. Она была очень приятная и симпатичная женщина, правда, плохо понимающая, в какой ситуации мы находимся. Я ей вежливо сказал: «Вы очень приятный человек и мне нравитесь. Но вы меня морите голодом уже неделю. В моих карманах несколько дней нет ни копейки. Мне не на что покупать еду. Я хочу сегодня позвонить вашему мужу и напроситься к вам на обед. Знаю, что он хороший человек, мне не откажет». Она покраснела и извинилась. В тот же день я получил свой чек. На этом проволочки с чеками закончились.

Крутились около нас разные люди. Посещали странные политические деятели, убеждавшие в торжестве дела социализма и с пеной у рта доказывающие величие деяний Сталина для человечества. Все почему-то считали, что приехавшие из СССР только и мечтают о построении социализма и коммунизма в Израиле. Мне совали в руки красную книжицу и уговаривали вступить в партию, не понимая, что меня тошнит от одного только слова «партия». Я им всем вежливо предлагал уехать в Советский Союз, заняв моё место, вполне серьёзно объясняя, что СССР нуждается в атомной энергии. А добывать уран некому. Политических заключённых не хватает. Я объяснял, что им с лёгкостью найдут место на урановых копях. Там теория настоящего социализма будет очень актуальна, да и настоящие борцы за социальную справедливость, в большинстве своём, находятся в этих местах. Моих предложений они не приняли, но отстали. Однажды приехали в наш Центр абсорбции киббуцники и пригласили на разговор. Очень заинтересовавшись моим образованием и опытом работы, они предложили пожить в киббуце пару недель. Я с благодарностью согласился.

Киббуц был огромным, одним из самых крупных в Израиле. При нём — большая фабрика по переработке древесины. Вот на ней и хотели меня задействовать. Я с удовольствием согласился. Проблема киббуца заключалась в отсутствии квалифицированных инженеров. Главным инженером фабрики назначили молодого киббуцника, который учился на втором курсе института. Я стал ему помогать во всём, в том числе и в выполнении его курсовых работ. Конечно, юноша был слабоват для занимаемой должности; но зато он был свой — киббуцный. На фабрике работало много наёмных работников, которые трудились намного больше и интенсивнее.

Жизнь в киббуце была похожа на сказку. Прежде всего, меня познакомили с очень красивой русскоязычной девушкой, назначенной моим «апотропусом» (куратором). Звали её Софья, она играла на скрипке в межкиббуцном оркестре. Девушка с удовольствием согласилась быть моим добрым ангелом и в тот же вечер переехала ко мне жить, чтобы более детально ознакомить со всеми преимуществами киббуца. Жизнь здесь полностью отвечала коммунистическому принципу: «От каждого — по способностям, каждому — по потребностям».