Мой ледокол или наука выживать

Меня отправляли, почему-то через Германию (ГДР), а не через Румынию. Когда самолёт приземлился, меня вывели из самолета под охраной.

Привели в пустую комнату с кафельным полом и стенами. У двери, с наружной стороны, поставили охрану. Через час зашли несколько человек в форме и один в белом халате. Знаками приказали мне раздеться догола. Человек в белом халате долго смотрел мне в рот, а потом в задний проход. Что они там искали, я не знаю. Потом ушли, оставив меня раздетым. Через пару часов пришли опять. Повторили процедуру. Они держали меня там почти двое суток — без еды и в холоде. Я пробовал открыть двери. Там стоял немецкий солдат в форме ГДР с автоматом. Я попытался объясниться с ним по-английски, но он не понимал и не желал слушать.

Солдат грубо впихнул меня обратно в комнату. В конце концов, появился офицер, забрал меня, под конвоем отвёз и посадил на самолёт, улетающий в Вену. В Вене меня никто не встречал. Всё время крутились какие-то типы и уговаривали лететь в Америку. Я отказывался. Наконец, появился представитель Сохнута, извинился за опоздание и забрал меня в замок, где находились будущие израильтяне. Через два дня я уже был в Израиле.

...История с отцом закончилась неожиданно.

Произошло «обыкновенное чудо». Когда отца в очередной раз проверял глазной врач-профессор, он заметил, что «удар» произошёл только в одном глазу.

Второй глаз не функционировал до «удара». В нём застрял осколок снаряда. Выяснилось, что отец не видел одним глазом ещё с войны. Мама спросила у отца, почему он 34 года молчал о том, что ослеп на один глаз. Он ответил, что не хотел её волновать. Ответ был типичным для отца — человека с очень сильным характером. Он щадил мамины эмоции и не хотел её волновать. Профессор предложил отцу прооперировать глаз и вытащить осколок. Он высказал концепцию, что, возможно, из-за повреждения осколком, в момент повышения давления не функционировавший глаз был как бы заморожен и не подвергся влиянию повышенного кровяного давления. Получилось, что у отца был «запасной» глаз. Его прооперировали. Через несколько лет, когда отец приехал в Израиль, он был уже зрячим. Это был для меня самый лучший подарок.

Отец говорил мне, что, обычно еврейская интеллигенция — народ умный, но хлипкий. Что нам, еврейским интеллигентам, не хватает в нашей среде солдат, которые могли бы отстаивать и защищать нашу еврейскую честь и свободу с оружием в руках.

Папа говорил мне, что я один из немногих евреев-интеллигентов, рождённых быть солдатами. При этом он добавлял, что если бы я родился в Израиле, то обязательно стал бы генералом. Не знаю, был ли он прав, но мне действительно пришлось служить в двух армиях, хотя и не стал генералом.

Мне всегда были ненавистны те, кто обижал слабых. Я ненавидел тех, кто вторгается и попирает личную свободу людей и их право на эту свободу. Это было то, что делала советская власть. Особенную ненависть у меня вызывали те, кто нёс эту сумасбродную доктрину.

В истории с моим выездом из СССР не было чудес. В ней — только холодный технический расчёт.

Я был беспощаден к моим врагам, не испытывая каких-то эмоций, ни угрызений совести.

Я честен, описывая свою жизнь. Ненавижу липкое чувство страха собственной неполноценности, когда какое-нибудь ничтожество ловит тебя на слове. Люблю дышать свободно и, не стесняясь, смотреть людям в глаза. В этом заключается, по-моему, человеческое счастье. Сегодня, наконец, я могу сказать, что счастлив.

Но, почему-то, я все еще хочу прочитать, что написала начальник отдела кадров Мариинского театра в моей характеристике...

Переломным моментом в моей жизни стал случай, рассказанный мне нашим соседом-милиционером. После войны в Ленинграде было большое количество инвалидов войны, лишённых обеих ног. Эти люди передвигались на маленьких деревянных тележках с подшипниками. Обычно они сидели на своих тележках в парках, на бульварах, толпились у пивных киосков.

Неожиданно они все исчезли.

Сосед как-то крепко выпил и на мой вопрос о судьбе этих инвалидов, он с горечью рассказал. Оказалось, что за одну неделю всех этих бедняг-инвалидов выловили, как бродячих собак, и отправили на остров Валаам. Сосед рассказал мне это под большим секретом. Он сам принимал в этом участие. Ему их тоже было жалко — сам фронтовик.

На мой вопрос, что было с ними дальше, он прослезился пьяными слезами и показал жестом, что их убили.

Я сначала не мог в это поверить, а потом услышал подтверждение ещё из нескольких источников. Говорят, что на это был приказ Сталина, что Сталин не хотел, чтобы такое свидетельство цены победы в Отечественной войне оставалось у всех на виду.

Потом вышел фильм по рассказу Ю.Нагибина, в котором была показана несколько иная версия. Но я поверил рассказу соседа, ибо это вписывалось в нравы эпохи.

Я постепенно возненавидел всех тех, кто олицетворял себя с этой системой, кто выполнял её приказы. Этим и объясняется моё необычное безжалостное отношение к представителям властей СССР. Я их не жалел, так как не видел в них людей. Видел, как безжалостно и жестоко они обращались с подобными себе. Всё это только потому, что они, прежде всего, любили себя в этой власти, относились с глубоким безразличием к чужим судьбам и, упивались чужими страданиями.

Не было, значит, ни у них, ни на них Б-га.

Часть третья

Страна обетованная

1976-2009

Землю, на которой ты лежишь,

тебе отдам ее и потомству твоему.

И будет потомство твое, как песок земной;

и распространишься на запад и на восток,

на север и на юг; и благословятся в тебе

и в потомстве твоем все племена земные.

И вот, Я с тобою; и сохраню тебя везде,

куда ты ни пойдешь; и возвращу тебя

в землю эту, ибо Я не оставлю тебя,

доколе не сделаю того, что Я сказал тебе.

Брейшит, Ваеце. 14-16

Израиль — Это единственная страна, в которой уже взрывались иракские СКАДы, «катюши» из Ливана, самоубийцы из Газы, снаряды из Сирии, но все равно трехкомнатная квартира там стоит дороже, чем в Париже,

Это единственная страна, в которой порнозвезды спрашивают: «Ну, а что говорит по этому поводу твоя мама?»

Это единственная страна, в которой человек неряшливого вида, в растрепанной рубашке с пятном на рукаве — это министр, а сопровождающий его господин в элегантном костюме и галстуке — его шофер.

Это единственная страна, в которой дети покидают родительский дом в 18 лет, но в 28 по-прежнему живут там.

Это единственная страна, где можно узнать о военном положении по тем песням, которые звучат по радио.

Это единственная страна, в которой без проблем можно раздобыть компьютерную программу управления космическим кораблем, но техника по вызову для ремонта стиральной машины надо ожидать неделю, и только тут существует единица измерения времени: «Я приду между одиннадцатью и шестью».

Это единственная страна, в которой на первом свидании парень спрашивает у девушки, в каких войсках она служила, и единственная страна, где выясняется, что ее боевой опыт богаче, чему него.

Это единственная страна, в которой с окончанием самого скорбного дня в году — Дня памяти павших — начинается самый радостный — День независимости.

Это единственная страна, в которой большинство ее жителей не в состоянии объяснить, почему они живут именно здесь, но у них есть тысяча объяснений, почему невозможно жить ни в одном другом месте.

Это единственная страна, в которой, если ты ненавидишь политиков, ненавидишь служащих, ненавидишь существующее положение, ненавидишь налоги, ненавидишь качество обслуживания и ненавидишь погоду — означает то, что ты любишь ее.