Приключения Весли Джексона

Мы взяли такси, и Виктор велел шоферу отвезти нас в "Большую Северную" на 57-й улице.

- Там не так хорошо, как нам было в Чикаго, - сказал он мне, - но я не мог поселиться в лучшей гостинице, потому что им бы это не понравилось.

- Почему?

- Боятся, как бы люди не узнали, что кто-то из нашей воинской части не жертвует своей жизнью ежеминутно. Они ужас как чувствительны на этот счет. Мы с тобой состоим в роте "Д". Это значит, мы числимся в списке строевого состава, и, значит, нас могут в любую минуту погрузить на корабль. А члены состоят в роте "А".

- А это что значит?

- Что их дядюшки - члены правлений и что они не числятся в строевом списке, зато умеют лихо козырять и языком сокрушают противника.

- Если ты вздумаешь дезертировать, куда же ты отправишься?

- Я не собираюсь дезертировать, - сказал Виктор.

- Мы можем перевестись в какой-нибудь другой род войск.

- И не мечтай. На этот счет они тоже весьма чувствительны, и если ты подашь рапорт по форме, ты оскорбишь их в лучших чувствах. Они так расстроятся, что начнут волноваться зя исход военных действий и сочтут своим долгом как можно скорее отправить тебя на фронт.

Мы вышли из такси и прошли в "Большую Северную". Виктор там всех знал. Когда он сказал, что нам нужны смежные комнаты, все засуетились. В какие-нибудь десять минут вещи Виктора перенесли на новое место, и мы вселились в две отличные комнаты.

Не очень-то мне понравилось то, что Виктор рассказал о нашей части, но я слишком устал, чтобы думать об этом. Я растянулся на своей кровати, а Виктор на своей. Когда я прочел оба письма от Лу Марриаччи и захотел поделиться с Виктором хорошими новостями, он уже крепко спал.

А новости были такие, что Лу разыскал моего отца в военном госпитале в форту Президио в Сан-Франциско. Он был серьезно болен. Но Лу забрал его из госпиталя, поместил в меблированную квартирку над своим баром на Тихоокеанской улице и дал ему денег. Лу писал, что отцу теперь лучше и он скоро напишет мне сам. Он писал также, чтобы я не беспокоился, отец ему понравился, и он отцу тоже, все у них пойдет отлично - и на этом я спокойно уснул.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Весли постигает неудача на новом месте, ибо он не умеет отвечать по уставу. Он читает Екклесиаст и вспоминает клятву, которую дал себе в госпитале

После двухнедельного отпуска я немного ожил, хотя все еще быстро уставал.

Первый день моей службы пришелся на субботу, так что я сразу угодил на смотр. Ротный командир был одет с иголочки и выступал с таким видом, будто он один во всем мире способен раздавить Гитлера. Но вдруг он споткнулся о камешек, и я понял, что это не так. Парень, стоявший рядом со мной в строю, болтал без умолку.

- Погляди на него, - говорил он. - Вот герой так герой. Штаны одни чего стоят. Обрати внимание, как он пыжится. Он гордится тем, что выиграет войну.

Когда ротный командир споткнулся, парень сказал:

- Ну, это со всяким может случиться. На войне такие вещи бывают. Зато как быстро он оправился. Прирожденный полководец! Да этот сукин сын не способен довести вас и до отхожего места! Слабосильная команда! Ублюдок несчастный!

Во время моего отпуска мы с Виктором обо всем переговорили и пришли к заключению, что нам ничего другого не остается, как только терпеть до конца. Мы решили не принимать ничего всерьез, а просто переждать, пока война кончится. Если нас заставят тянуть служебную лямку, мы постараемся себе внушить, будто это происходит с кем-нибудь другим. Во всем этом спектакле а это действительно спектакль - мы решили оставаться только зрителями: пускай себе молодчики в розовых штанах валяют дурака сколько им вздумается. Они помогают выиграть войну, как умеют, только фронт, на котором они сражаются, не указан на карте и не упоминается ни в каких сообщениях. Да и война эта - сущий ад, и всякий человек заслуживает нежной привязанности своего дядюшки из правления.

Итак, великий полководец открыл смотр своим войскам. А войска эти представляли собой весьма забавную смесь. С одной стороны, там были его друзья, называвшие его по имени. Это были сценаристы, не написавшие ни одного сценария; режиссеры - постановщики, не поставившие ни одной картины; управляющие киностудиями, никогда ничем не управлявшие. С другой стороны, были там и ребята, кое-что понимающие в фотографии и киномонтаже. И, наконец, проектировщики. Как они проектировали использовать меня в этой кинокартине, я не знал, но думал, что из меня сделают то же самое, что из Виктора Тоска: мальчика при конторе, курьера, рассыльного или технического сотрудника - то есть человека, который мог бы перенести с места на место стул или что-нибудь из технического оборудования или просто был бы под рукой, чтобы сделать что-нибудь такое, чего никто из офицеров не осмелится попросить у своих приятелей, когда те заняты созданием учебного фильма.

Что ж, если от меня потребуют, чтобы я выполнял свой воинский долг таким образом, с моей стороны возражений не будет.

Вскоре ротный командир дошел до нашего ряда. Все мы вытянулись в струнку, надеясь благополучно пройти смотр и не получить наряда вне очереди. Командир подошел к парню, стоявшему рядом со мной, и сказал:

- Почему башмаки не почищены?

Парень поглядел было вниз, на ботинки, но командир прикрикнул:

- Прямо перед собой смотреть!

Это было сказано настоящим командным тоном.

Парню не очень-то удалось разглядеть свои башмаки, но все-таки он ответил:

- Я думал, они почищены, сэр.

Ротный командир обернулся к сержанту, и тот сделал пометку против фамилии парня, так что бедняга мог не сомневаться, что получит наряд вне очереди.

Тут командир подошел ко мне.

- Как вас зовут?

- Весли Джексон, сэр.

- Давно в армии?

- Три с половиной месяца, сэр.

- И все же, видно, до вас не дошло, что вы в армии.

Я не понял, что он хочет сказать, и поэтому промолчал, ибо знал, что если начну возражать, то уж непременно получу наряд вне очереди.

- Так как же? - говорит он.

Я решительно не знал, что ему отвечать, и поэтому отчеканил:

- Так точно, сэр!

- Так точно что?

- Так точно, сэр, до меня не дошло, что я в армии.