Men from the Boys, или Мальчики и мужчины

— У меня нет, — сказал он. — Вы и вправду думаете, что сможете заполучить Бэкхема?

— Ну, возможно, насчет Бэкхема мы погорячились, — вступил я. — Но у всех футболистов Премьер-лиги везде вытатуированы штрихкоды, колючие проволоки и китайские драконы. Поэтому, если не достанем Бэка, по крайнем мере, мы всегда можем привести в студию того, кто хочет им стать.

Марти улыбнулся мне.

— Это станет прорывом в телеигровой индустрии, — сказал он. — Мы поднимемся до недосягаемых высот.

Выпускающий редактор потрогал свои часы.

— Или упадем в бездонную пропасть, — пробормотал он.

— «Мои так называемые зубы». — Марти фонтанировал идеями. — Я веду тайное расследование, почему у британцев самые плохие зубы в мире. Представляясь стоматологом-гигиенистом, я внедряюсь в…

— Мне это не нравится, — сказал человек с Би-би-си.

Я отхлебнул чаю. Он совсем остыл.

— Или, или, или — «Кутящая Британия Марти Манна», — продолжал Марти. — Я разоблачаю кутящую Британию — но делаю это пьяным… с абсолютно мерзкой рожей… пропивая свой блестящий ум…

На лице выпускающего редактора появилось страдальческое выражение.

— Или животные, — заторопился Марти, повышая голос в приступе паники. — «Чистая ли клетка у вашего хомячка? Самые притесняемые животные Британии»…

Выпускающий редактор нахмурился:

— Что… вы имеете в виду таксу по кличке Дарси, которая поедала собственные экскременты? Или корги Колина, одержимого сексом?

— Точно!

— Мы уже это делали, — сообщил человек с Би-би-си. — Еще мы делали «Помоги мне, Антея, я заражен паразитами», и мы делали «Собачью тюрьму» и «Я живу как свинья», где знаменитости, о которых кто только не слышал, спали со свиньями, ели как свиньи и даже учились разговаривать как свиньи.

— Я помню это шоу, — сказал я. — Оно было чертовски хорошим.

— Все, что касается животных, — сказал человек с Би-би-си, — всегда идет на ура.

— Тогда давайте поднимем это на новый уровень, — предложил Марти. — Новое поколение. Шоу талантов, но для собак. Скажем, по образцу шоу Саймона Ковелла «Британия ищет таланты» — передача, которая ассимилирует в себе все, чему учил Эйнштейн, говоря о легком жанре. Собаки! Собаки-интеллектуалы! И собаки-тупицы — ну, вы понимаете. Это будет смешно. Они могут пописать на меня! А в самом деле! Зрителям это понравится!

Марти искоса взглянул на меня глазами баттера [14], ожидающего подачи:

— Обезьяны?

Мне захотелось его обнять. Вместо этого я улыбнулся и кивнул.

— Обезьяны, — проговорил я с чуть меньшим энтузиазмом, чем испытывал. — Обезьяны — это хорошо. Это классика.

— «Талантливые обезьяны Великобритании», — провозгласил Марти, но эта идея немедленно растворилась в чистом воздухе офиса выпускающего редактора.

— Или что-нибудь еще, — предположил я.

— Мы разрабатывали форматы программ, — не унимался Марти. — «Мэд Манн продакшнз». — Теперь в его глазах был вызов. — Слышали когда-нибудь о «Шести пьяных студентах в одной квартире»? — Он стукнул себя по груди. — Мы придумали этот формат. Мы продали его по всему миру. «Шесть пьяных норвежских студентов в одной квартире». «Шесть пьяных австралийских студентов в одной квартире». «Шесть пьяных польских…» Шоу шло во всех странах!

— Реалити-шоу, — заявил человек, способный одним взмахом руки изменить наши жизни, следуя политике партии этой недели, — уже не столь популярны.

— Да ну, — возразил я, — в плане всегда найдется местечко для недорогой программы, где соберутся те, кто желает показать себя полным идиотом.

— Мы делали одно из первых шоу, снятых скрытой камерой, — сообщил Марти.

Я кивнул:

— «Вас обокрали!»

У Марти затуманились глаза от воспоминаний.

— Надо было только смонтировать наиболее яркие сцены ограбления, пойманные камерой, — сказал он. — Но это было, понимаете, беспощадным обвинением нашему… хм… жестокому обществу.

— Вы же говорите о телевидении двадцатого века, — заявил человек. — О древней истории.

— Нет, я пытаюсь показать, насколько широки наши рамки, — ответил Марти. — Нельзя хранить все яйца в одной корзине. Мы делали совершенно невероятное грязное культурное обозрение для полуночников «Искусство? Вот задница!». Викторину «Извините, я совершенный кретин». Мы делали «Грешный мир».

Мужчина взглянул на нас с интересом:

— То самое шоу с Терри Кристианом и Дэни Бер?

— Вы имеете в виду «Слово», — поправил я. — Наше шоу с Эймоном Фишем, Гермионой Гейтс и Вилли Хискоком, славным поваром Джорди [15].

Имя Вилли Хискока ему было явно незнакомо.

— Неужели вы нас не помните? — просяще заговорил Марти, уже без всякого вызова в голосе. — Мы получали награды БАФТА [16]. Раньше.

Выпускающий редактор встал, и я понял, что теперь все по-другому. Я тоже поднялся. Встреча закончилась. Марти оставался сидеть.

— Просто дайте нам работу, — взмолился он. — И мы умрем на посту.

В этом и была проблема.

Они хотят тебя только тогда, когда ты в них не нуждаешься.

Мы поднялись по ступенькам и оказались на самом верху стадиона, где проходили бега гончих собак. Все поле было видно как на ладони.

Я помнил, как в детстве, вечером по четвергам, когда мы ходили на бега в Саутенде, собирал с кузенами целые охапки невыигравших билетов, в то время как папа и дядья изучали расписание бегов, а мама и тетушки делали ставки на свои счастливые числа. Неужели это действительно было среди недели, перед школой? Видимо, да. Очень многое с тех пор практически не изменилось, и это было невероятно. Запахи табака, духов и пива, разнообразные акценты и смех. Крутые парни в выходных костюмах и их хорошенькие подружки. Лосьон после бритья и собачье дерьмо. Игры рабочего класса.

— Я думал, что этого мира больше нет, — засмеялся я. — Что он исчез много лет назад.

— Нет, этот мир еще жив, — резко ответил Кен. — Это ты его бросил, дорогуша.

Единственная разница была в том, что мы пришли сюда днем. Это называлось встречей Букмекерской дневной службы бегов гончих, и вход был свободным, специально для завсегдатаев.

Мы зашли за Сингом Рана после того, как он закончил свою смену охранником на фабрике фейерверков на Сити-роуд, и я повел их на собачьи бега на Бэдхем-кросс. Это было то немногое, что я мог для них сделать.

Они не любили рестораны, потому что ели очень мало. Даже если сами выбирались в какую-нибудь замызганную кафешку по соседству, они едва поклевывали еду, как птички. Они предпочитали оставаться в квартире Кена, пощипывая картофельные котлеты алу-чоп или непальское карри под названием «миточат» или «алу-дум».

Еда гурков. Сплошной картофель. И специи.

Они не любили пабы, потому что Синг Рана не пил алкоголь, а Кен не мог там курить. Они не любили гулять. Не интересовались кинематографом. Кен говорил, что по сравнению с «Касабланкой» все фильмы — мусор. Телевидение навевало на них скуку, за исключением скачек на четвертом канале.

Но они любили играть на деньги.

Поэтому я пригласил их на собачьи бега между Ист-Эндом и Эссексом — места, которые я помнил с детства. Я думал, что флер этого места исчез еще во времена неоромантики, но оказалось, что все осталось, как было.

В баре пахло рыбой и жареным картофелем. Кен вынул засунутый за ухо карандашик, каким обычно пользуются строители. Лизнув его кончик, он склонился над программой скачек. Как всегда, он был в своем безукоризненном пиджаке, рубашке и галстуке. Иногда мне казалось, что он даже спит в этой одежде. Синг Рана взглянул на беговую дорожку, затем на небо. Он вписывал ставки в бланк, учитывая погодные условия и придирчиво взвешивая все риски. Кен был более суеверным. Он выбирал бегунов на основе кличек, знамений, тайных знаков. Кен выигрывал редко, а Синг Рана — постоянно. Но суммы, которые они ставили, были настолько крошечными, что большой разницы не ощущалось.