Дело о ртутной бомбе

вляли ко рту горшок, и голос разносился, как эхо…

Кира Евгеньевна покивала:

– Ну, наконец-то. Теперь-то ты не станешь больше запираться? Такое знание деталей вполне доказывает твою причастность…

– А как оно доказывает? Эти детали хоть кому известны. И телефон тоже…

2

Тут была неточность. Про телефон было ведомо не всем. Ну, пацаны да, знали, а среди взрослых – лишь некоторые окрестные жители. Потому что будка стояла среди всяких буераков.

И Митя узнал о ней лишь в день "картофельной операции". Вернее, вечером.

После торговли вернулся он домой в середине дня и до вечера чувствовал себя победителем. Правда, повесть "Корсары Зеленых морей" не очень-то двинулась – несмотря на новую французскую тетрадь и японскую ручку. Написалось меньше страницы. Но Митя решил, что не будет расстраиваться, дождется вдохновения и тогда уж… А пока, чтобы вновь порадоваться, пересчитал оставшиеся после покупки деньги. Было чуть больше семидесяти рублей. Митя на столе придавил бумажки столбиком пятирублевок.

Мама и отец пришли с работы одновременно. Мама зачем-то сразу заглянула в ванну и захотела узнать, "что? здесь? происходило?"

Митя сообщил, что происходило мытье картошки, которую он, Митя, как ему и было сказано, "реализовал". И купил на вырученные деньги необходимую тетрадь. И черную ручку. А оставшиеся деньги он честно вносит в семейный бюджет, чтобы никто больше не считал его бездельником. И широким жестом указал на стол, где лежали ассигнации и монеты.

Была сенсация. Мама забыла, что следует поругаться из-за ванны. Папа покашливал и чесал щетинистый подбородок. Правда, узнав, к а к а я именно выручка, заметил неосторожно, что могла бы она быть и посолиднее. Мама пронзила его в з г л я д о м. А Митя сообщил, что работал с партнером, который обеспечивал транспорт и рекламу. Так что сами понимаете…

Мама и папа захотели узнать подробности. Митя подробности изложил и даже попытался воспроизвести, как Елька на ходу декламировал торговые лозунги.

– Вот кого надо в литературный класс! А вы зачем-то упихали в лицей меня!

Но и это "упихали" ему сегодня простили. Потому что была радость. И дело не в заработанной сумме, а в том, что сын впервые совершил с а м о с т о я т е л ь– н ы й п о с т у п о к!

А вечером, около восьми, родители ушли к Юрию Юрьевичу, папиному коллеге, который отмечал десятилетие свадьбы.

Когда уходили, Митя надулся:

– А мне опять сидеть дома одному.

– Что значит "опять"! – тут же взвинтилась мама. – Можно подумать, что мы каждый вечер ходим по гостям! Собрались в кои-то веки! А ты, значит, маленький и боишься побыть дома один?

– Не боюсь, а скучно.

– Ты же купил свою в о ж д е л е н н у ю тетрадь! Вот, сиди и пиши!

– А по заказу не пишется! Это ведь не конторские бумаги в страховой фирме!

– Отец, ты послушай, как он разговаривает! – разгневалась мама, которая работала именно в такой фирме.

– Ну, началось! – грозно сказал папа. – Дмитрий!

– Не началось, не началось! Идите, танцуйте там