Дело о ртутной бомбе

ного секретаря… Рассказ "Битва при Фермопилах", да?

Митя покраснел. Свой исторический опус он считал неудачным, написать его уговорила Митю Анна Сергеевна, историчка… Скандалить теперь было совсем неудобно. Елька, видимо, считал так же. Он – человек практичный, он сказал:

– А карточку дашь?

– Дам, – отозвалась она. – Даже две. Скажите ваши адреса, я принесу.

– Не врешь? – Елька насмешливо нацелил на девицу с аппаратом нос-двухстволку.

Она сообщила веско:

– Я никогда не вру, если речь идет о профессиональных делах. Журналист должен беречь свое имя.

– А оно какое? – тем же тоном поинтересовался Елька.

– Меня зовут Жанна Корниенко, – и качнула серьгами.

– "Стюардесса по имени Жанна", – вспомнил Елька известную песенку.

– Тебя давно не учили хорошим манерам?

Елька подумал и сказал, что никогда не учили.

– Это не поздно исправить.

Елька встал на руки и ушел через дорогу, на которой плясали солнечные пятна. Митя и Жанна посмотрели ему вслед.

– Адрес-то скажи, – напомнила Жанна. – Куда принести снимки?

"Неужели правда принесет?"

– Улица Репина, дом двадцать, квартира тоже двадцать. Первый подъезд. Запомнить легко… А телефон – почти сплошь четверки: сорок четыре, ноль четыре, сорок один.

– Я запомню.

Елька между тем сыпал картошку из маленького ведра в сумку очередной покупательницы. Потом звонко сказал:

– Мить, всё! В ящике пусто!

– Тебя, значит, Митя зовут? – спросила Жанна, старательно застегивая чехол "Зенита".

– Значит, так… Ну, пока.

– Пока! – И она пошла под кленами в сторону моста. Яркая такая, цыганистая. Серьги отбрасывали солнечные вспышки. Митя подбежал к Ельке. Тот протянул на ладони три мятые десятки.

– Вот…

– Подожди…– Митя кинул десятки в ведерко. Потом стал выгребать остальной заработок. Шорты на бедрах оттопыривались от затолканных в карманы скомканных бумажек и съезжали от тяжести монет. Митя побросал в ведерко все деньги. – Давай считать.

Сидя на корточках, они принялись перекладывать деньги из маленького ведра в большое. Набралось триста тридцать два рубля.

– Непонятно, почему так, – вздохнул Елька. Мы же маленькими кучками не продавали нисколько, мелочи быть не должно.

– Да ладно! – с удовольствием откликнулся Митя. – Все равно куча денег. У меня столько не было ни разу.

Елька молчал.

Почти треть суммы составляли металлические пятирублевки. Митя отсчитал одиннадцать десяток, одну пятерку и добавил еще рублевую денежку. Давать Ельке много монет не стоило, его трикотажные кармашки не вынесли бы этого веса. Митя встал, затолкал опять свои деньги в карманы, а Ельке протянул его долю:

– Держи.

Елька глянул, не поднимая лица:

– Зачем?

Сейчас, когда он смотрел исподлобья, лицо его стало не дурашливым, не клоунским, а… в общем, совсем другим. В глазах – испуганный вопрос.

– Ну… – слегка растерялся Митя – А как же? Ты же работал, помогал…

– Ага. Ты сказал "помоги", я сказал "ладно". За деньги разве помогают?

– Но ты же… вон как помогал!