Чувство древнее, как мир

- Мне кажется, твой брат Теодор будет недоволен этой поездкой, прежде всего потому, что ты задумала ее, не спросив его совета. Ты должна понять, что брат заменяет тебе теперь покойного отца, и ты должна советоваться с ним во всем. - Марыся расплакалась, а суровая матушка продолжала: - Теодор не хочет, чтобы ты рисковала, выйдя замуж за какого-нибудь француза. Когда дети позволяют увлечь себя чувствам, они часто не знают, что для них хорошо, что плохо. Их родители имеют больше опыта и сумеют куда лучше позаботиться об их счастье.

Девушка поняла, что мать и брат распорядятся ее судьбой по своему усмотрению. Жажда настоящей любви так и останется неутоленной. В отчаянии она пишет подруге Эльжбете: "Постарайся придумать что-нибудь, чтобы я могла к вам приехать. О, пожалуйста, не забывай о бедной маленькой девушке, которая чувствует себя такой грустной и одинокой в угрюмом доме, полном по ночам нетопырей, а может быть, и призраков!" То ли перехватив письмо, то ли зная решительный нрав девушки, семья усилила надзор. Побег, планируемый подружками, не состоялся.

Вскоре появился достойный, по мнению семьи, претендент на соблазнительную ручку красавицы Марыси. Богатый аристократ из соседнего имения Валевицы, камергер граф Анастазий Колонна-Валевский, варецкий староста. Большая семья Лончиньских к тому времени уже испытывала материальные затруднения, и лучшей партии для старшей дочери трудно было сыскать. Хотя жених был вчетверо старше своей невесты, богатство и титулы сделали свое дело.

Подруга Марии Эльжбета Соболевская снова предлагает ей побег и свою поддержку, но девушка, еще зорче охраняемая матерью и братом, чувствуя безвыходность своего положения, уступает их давлению. Позже, при бракоразводном процессе в качестве обоснования расторжения брака приводится довод тех же родственников: "отсутствие непринужденного согласия со стороны Валевской и насилие, учиненное над ее чувствами". Тогда же брат невесты вспоминал, что "она ужасно плакала, была столь ослаблена рыданиями, что я еле довел ее до алтаря, мне казалось, она коченеет в моих руках...".

Осенью 1804 года Мария Лончиньская стала Валевской. В начале зимы того же года Первый консул Франции Бонапарт стал императором Наполеоном I.

Тогда же у восемнадцатилетней женщины начались проблемы со здоровьем, не давшие ей прожить долго. К этому добавилось нервное перенапряжение, тяжелый стресс... Даже то, о чем грезит каждая девица, оказалось болезненной возней со стариком. Впрочем, матушка, видя недомогание дочери, бледность ее некогда розовых, свежих щек, все поняла в лучшем свете: "А уж не понесла ли ты, милочка? Вот было бы и прекрасно. Мужу утешение на старости лет". Мария только тяжело вздохнула - ничего нового, жизнь пошла по накатанной колее. Врач подтвердил беременность, а также сказал, что молодая женщина нуждается в лечении и более теплом климате. Чтобы поправить здоровье будущей матери, Валевские на зиму выехали в Италию.

13 июня 1805 года в семье Валевских родился сын, которому дали сложное имя Антоний Базыль Рудольф. Мария с ребенком и мужем надолго поселяются в Валевицах.

* * *

Эта была спокойная и достойная жизнь в чудесном богатом имении. Великолепный дворец, большой парк с копиями античных статуй и редкими породами деревьев. Имением пана Анастазия управляла единственная давно овдовевшая сестра камергера Ядвига. А при ней - целый рой близкой и дальней родни. Большая семья хорошо приняла пани Марию. Ядвига не могла нарадоваться на маленького племянника. А его престарелый папаша по большей части сибаритствовал, мало обращая внимания на супругу и все остальное. Валевский был очень тучен, и любимым его занятием было летом полеживать на веранде, потягивать холодное пиво, пока слуги обмахивали его опахалами.

В материнских хлопотах, в обычных заботах Мария прожила год, другой. А потом постепенно начала выезжать в свет, разумеется, без мужа, в сопровождении новых родственниц. Сначала в соседние имения, потом в Варшаву. И чувства снова обострились. И не только внимание к окружающим молодым людям. Внимание к окружающим событиям, которые несли большие перемены. И которые сами стучались в дом Марии.

Осенью 1806 года Франция начала войну с очередной образовавшейся против нее европейской коалицией, которую составили Швеция, Англия, Россия и Пруссия. Последнюю Наполеон просто растерзал. Блистательно, в течение нескольких недель. Уже в октябре он занял Берлин. В декабре разгромил русских под Пултуском и под Голымином. А это уже рядом с Варшавой.

Поляки были в восторге от того, что угнетателей их страны побили. Уже давно тысячи польских добровольцев сражались во французских войсках. И сейчас Наполеона встречали, как освободителя. На французского императора патриотически настроенной шляхтой возлагались огромные надежды на восстановление разрозненной Польши. Прошло чуть больше десяти лет со времени полной потери независимости, и тут такой случай.

Три века гордые польские шляхтичи диктовали свои условия всей Восточной Европе, три века они были "на коне". А к началу XIX столетия оказались и без коня, и без сабли, и без государства. После трех разделов польские земли находились под властью Прусской, Австрийской и Российской корон. Теперь было не до утраченной гордости. Своих сил не хватало. И Наполеон оказался кстати. Конечно, он не был бескорыстным освободителем. Герцогство Варшавское, возникшее по его воле, стало французской полуколонией, проходной пешкой в исторической шахматной игре. Правда, одна полька в этой игре скоро почувствует себя почти ферзем, то есть королевой. Имея на то все основания.

Мария Валевская услышала, что Наполеон после сражения у Пултуска возвращается в Варшаву по дороге, проходящей неподалеку от Валевиц. Она захотела во что бы то ни стало увидеть этого великого человека. 1 января 1807 года Мария вместе с подругой тайно взяла двуколку мужа и добралась до Блони, где должен был проезжать император.

Молодая камергерша со спутницей оказались не единственными желающими увидеть кумира. Огромная толпа, восторженная, кричащая, заметив императорскую карету, бросилась к ней. Несмотря на разгар зимы, дорогу засыпали цветами. Бедные женщины были просто затерты толпой. Тогда Мария в отчаянии простерла руки к остановившемуся экипажу и воскликнула как можно громче: