Ураган

Жена середняка Лю Дэ-шаня, ушедшего на фронт носильщиком вместе с Ли Всегда Богатым, была очень скромной женщиной, бережливой и работящей. Вначале она активно участвовала в одной из женских групп, но затем всевозможные слухи совсем сбили ее с толку. Она невольно растерялась и отошла в сторону. Особенно после того, как у середняка Ху Дянь-вэня ни с того ни с сего отобрали имущество. Все, что произошло с этим человеком, так испугало женщину, что она перестала заходить в крестьянский союз.

С этого времени к ней и зачастила жена Ли Чжэнь-цзяна. Сегодня ее принесла нелегкая раньше обычного. Не дожидаясь приглашения, гостья бесцеремонно уселась на кан, поджав под себя ногу, достала из-за пояса свою неизменную трубку с длинным чубуком, закурила и, выпустив в лицо хозяйки струю табачного дыма, шумно вздохнула:

— Ну и дела! Кто знает, что с нами случится завтра?

Хотя у жены Лю Дэ-шаня от страха сжалось сердце, она не подала виду и спокойно ответила:

— Нам бояться нечего. Мой хозяин служит в армии, да и мы тоже участвуем в борьбе с помещиками…

Гостья снова обдала ее дымом и насмешливо передразнила:

— Участвуем, участвуем! А что стоит это ваше участие? Все равно вам скоро конец. Ты только погляди, кто хозяйничает в крестьянском союзе. Есть ли там хоть один середняк?

Жена Лю Дэ-шаня, подавив вздох, согласилась:

— И правда… середняков там нет…

Гостья склонилась к ней и зашептала:

— А ты не слыхала, что они там собираются делать?

— Нет, не слыхала, — уклончиво ответила хозяйка. — Откуда же мне знать?

— Все у них шито-крыто. И такие, как мы с тобой, у которых есть какое-нибудь, хоть и самое маленькое, имущество, ничего не знают…

— Раньше хоть звали на собрания, а теперь и близко не подпускают, — вздохнула жена Лю Дэ-шаня.

— На собрания так не зовут, а наряды на перевозку никогда не забывают подсунуть…

Видя, что слова возымели действие, гостья зашептала еще быстрее:

— Наряды на перевозки это бы еще ничего. Другое страшно… У нас здесь, правда, дело до этого не дошло, но вот в соседней деревне всех середняков в кутузку засадили.

В первый момент жена Лю Дэ-шаня, было, поверила, но затем ей стало ясно, что все это одна болтовня. Ведь мать ее всю жизнь прожила в соседней деревне и тоже была середнячкой. Брат еще вчера приходил сюда и ни слова не говорил о таких делах.

— Кого же это там посадили? — поинтересовалась жена Лю Дэ-шаня.

— Какого-то человека по фамилии Ши…

— По фамилии Ши? В этой деревне никогда и не было людей с такой фамилией.

— Разве? — смутилась гостья. — Ну, значит, я перепутала. Так или иначе, а политику властей мы с тобой не знаем.

С этим жена Лю Дэ-шаня не могла не согласиться и утвердительно кивнула головой.

Сказав несколько незначительных слов, гостья поднялась и, раскачивая свое полное тело на крошечных ножках, направилась к двери.

Жена Лю Дэ-шаня проводила ее до ворот и вернулась в комнату печальная и подавленная. Она снова вспомнила о Ху Дянь-вэне. Ведь у него было только одной лошадью больше, чем у нее, и все-таки с ним так круто обошлись. Как знать, может быть, в словах жены Ли Чжэнь-цзяна и заключена доля истины.

Всю ночь она не могла уснуть, а на утро вывела из конюшни кобылицу и жеребенка и повела их в крестьянский союз. «Уж лучше самой отдать, чем дожидаться позора…»

Старик Чу, которого она встретила во дворе крестьянского союза, бросил на нее недружелюбный взгляд и уклончиво ответил:

— Пока держи у себя…

У нее подкосились колени. Она вспомнила, что, когда помещики приходили в крестьянский союз, предлагая свою землю, им отвечали теми же словами, и это значило: «Придет время, сами с тобой разделаемся».

В полном смятении она вернулась домой. В ушах, как неотвязное жужжание осенней мухи, звенели слова жены Ли Чжэнь-цзяна: «Кто знает, что с нами случится завтра».

Весь день она не могла заставить себя взяться за работу. Томила неопределенность настоящего, а будущее казалось просто страшным. Что делать? У кого узнать? С кем посоветоваться? Наконец, в изнеможении, она легла на кан и с головой укрылась одеялом… Три Звезды уже высоко поднялись над горизонтом, а она все еще ворочалась с боку на бок.

Кто-то постучал в дверь. Она вскочила и прислушалась. Женский голос позвал ее по имени.

«Кто бы это мог быть? У кого оказалось к ней дело в такое позднее время?»

Стук повторился. Женщина быстро накинула на себя куртку и подошла к двери.

— Кто там? — спросила она.

— Тетушка Лю, почему же ты не открываешь? Это я! — Голос был очень знакомый.

— Сестра Чжао, ты?

У хозяйки сразу отлегло от сердца. Вдова Чжао Юй-линя была доброй, отзывчивой женщиной. Они нередко вели друг с другом долгие задушевные беседы.

Жена Лю Дэ-шаня провела гостью в комнату, заботливо отряхнула с нее снег, обмела веником туфли.

— Ну как твой хозяин? — спросила вдова Чжао, усаживаясь на кан. — Пишет что-нибудь?

— Нет, ничего не пишет.

— А давно он ушел на фронт?

Жена Лю Дэ-шаня достала трубку и, набивая ее табаком, улыбнулась:

— Наверно, скоро вернется. Носильщиков, говорят, берут только на четыре месяца, а его уже три месяца как нету.

Вдова Чжао взглянула на протянутую ей трубку и с улыбкой отстранила:

— Кури, кури сама… У твоего хозяина теперь будет большая заслуга.

Жена Лю Дэ-шаня, закуривая, подумала: «Лишь бы не обвиняли в чем-нибудь, и то будет хорошо. Что там еще мечтать о заслугах», — и вслух добавила:

— Мы все должны бить гоминдановских бандитов. Ради общей победы стараться надо, а не ради заслуг…

Вдова Чжао взяла с кана выкройки и начатую работу и принялась их с интересом рассматривать.

— Почему ты последнее время ни разу не была на собрании в крестьянском союзе? — вдруг спросила она. — Теперь все участвуют в политической борьбе.

— Все участвуют, да не всех пускают… — вздохнула жена Лю Дэ-шаня. — Сейчас власть принадлежит вам одним… беднякам и батракам, а у нас, середняков, положение очень плохое…

— У середняков плохое положение? Кто это тебе сказал? — удивилась гостья.

Хозяйка хотела было сознаться, что слышала это от жены Ли Чжэнь-цзяна, но сообразила, что может подвести ее.

— Никто мне не говорил, сестра Чжао. Да зачем и говорить, когда я сама все вижу. Власть сейчас бедняцкая и батрацкая. Вот и выходит, что вы одни в деревне хозяева…

— Что значит «хозяева»? — со смехом прервала ее вдова Чжао. — У тебя, видно, голова полна глупостей…

— А то и значит, что мы, середняки, ничего теперь не стоим. Рта открыть не смеем… — Она выколотила трубку, снова набила ее табаком, закурила и, не подымая головы, продолжала: — Положение в деревне теперь такое, что только вы, бедняки и батраки, можете всем заправлять, а мы ни на что не годимся…

— Погоди, погоди. Чего ты все «вы» да «мы»? Бедняки, батраки и середняки — одна семья: все одинаково трудятся. Я вот что тебе скажу: недавно председателю Мао люди послали телеграмму. Начальник Сяо получил письмо, в котором пишет, что председатель Мао ответил на эту телеграмму. В ней так говорится: сейчас очень важно объединить всех середняков и привлечь их к совместной работе с бедняками, обижать их или какие нападки на них делать совершенно недопустимо.

Жена Лю Дэ-шаня подняла на гостью засверкавшие радостью глаза:

— Так-таки и говорится?

— Зачем же мне тебя обманывать?

— Неужели правда, что председатель Мао вспомнил о нас, середняках?

— Телеграмма председателя Мао даже в харбинской газете напечатана.

У жены Лю Дэ-шаня совсем отлегло от сердца:

— Я так и знала, что председатель Мао не мог нас забыть. Ведь мы тоже день и ночь работали, и нас на каждом шагу угнетали и обманывали богачи. Во времена Маньчжоу-го помещики старались наложить на середняков как можно больше всевозможных поборов. Муж мой всегда был недоволен помещиками. Только уж такой он смирный и пугливый человек, что первый никуда не полезет.