Гулящая

жде; что Притыка, сильно нуждаясь в деньгах, взял у него пять рублей за полгода вперед, выдав при этом долговую расписку, будто деньги взяты им не за службу дочери, а в долг; узнав о смерти Притыки, он, Загнибеда, просит теперь волость принудить Христю Притыку либо отслужить ему за долг полгода, либо отдать семь рублей, потому что прошло уже больше трех месяцев с тех пор, как он ссудил Притыку деньгами, и он, Загнибеда, как человек коммерческий, потерял на этом деле не меньше двух рублей процентов.

Приська слушала и ничего не понимала. Как гвозди, торчат в голове у нее слова: "Загнибеда... пять рублей... Пилип... дочка..." Все плывет перед глазами, в голове мутится.

- Поняла? - спросил старшина.

Приська уставилась на него.

- Поняла?- допытывается старшина.- Муж тебе ничего не говорил?

- Какой муж? - спросила Приська, будто ветер прошумел в сухой траве.

- Твой! - крикнул старшина.

- Когда?

- Тьфу! - рассердился старшина. - Когда?! Одурела ты, что ли? Когда домой приходил!

Приська не выдержала: слезы градом полились у нее из глаз, и вместе с горьким рыданием из груди ее вырвались слова:

- Не видала я его... Как ушел... как уехал... туда... в этот треклятый город... Там и смерть его постигла... Я ничего не знаю.

Судьи опустили глаза. Жалость проснулась у них от горьких слез Приськи. Умолк старшина, замерли сотские.

Тихо, тоскливо стало в волости. Только вопли Приськи раздаются в тишине.

- Что ж делать? - наклонившись к писарю и судьям, спросил старшина. Те молчали.

- У тебя, бабка, есть деньги? - подняв голову, спросил один из судей.

- Деньги? Да откуда у меня деньги! - И Приська еще громче зарыдала.

- Если есть деньги, то лучше отдать долг Загнибеде. Ничего не поделаешь, надо вернуть деньги,- он ведь расписку представил.

- Ни гроша у меня...- плачет Приська.

- Тогда пусть дочка отслужит.

- Одна она у меня. Я старая, больная. Кто мне поможет?

Снова в комнате воцарилась мертвая тишина. Только Приська не молчит, вопит, не переставая.

- Ты не плачь,- начал старшина.- Ты сама подумай, как лучше сделать. Может, займешь у кого-нибудь денег и отдашь. Надо ведь отдать!..

Приська плакала.

- Ну, решай,- сказал судья,- отдашь деньги или дочка отслужит?

- У меня нет денег... У меня дочка...- твердит Приська.

- Да это у нее только повадка такая - донимать слезами,- послышался сзади чей-то грубый голос.

Приська оглянулась - это говорил Грицько... Глаза у него сверкали, лицо горело от радости.

- У нее шея крепка, отдаст! - продолжал Грицько.- Хата своя, надел за нею остался... Чего еще ей? И дочка кобыла; да и сама она - только так, прибедняется.

С горьким упреком взглянула Приська на Грицька. У нее не только слова - слезы сразу пропали. Глаза блестят, сама бледная, трясется, как загнанный зверь.

- Ты разве ее знаешь? - спросил судья.

- Как не знать! В соседях у меня жила. И мужа ее знаю... Так, лежебока, пьянчужка был,- весело сказал Грицько.

-