Гулящая

рижимаясь к матери, утешала ее Христя.

- Ты здесь, здесь...- шепчет Приська.- Нет, тебя уже нету здесь. Ты уже не моя... Отняли тебя у меня.

Христя пристально глядела на мать, думая, не помешалась ли она.

- Я ведь здесь, мама. Кто меня у вас отнимет?

- Добрые люди, дочка... Им завидно, что ты у меня растешь... Судом тебя отняли. Ты теперь не хозяйская дочь... Ты - служанка... Твой ли отец тому виной, добрые ли люди - не знаю. Загнибеда из города отнимает тебя у меня за какие-то пять рублей, которые за подушное взяли да Грицько украл... За них, за эти деньги берут тебя у меня отслужить... Вот он, этот сон... Вот он, этот проклятый сон! - рассказывает сквозь слезы Приська.

Христя всхлипывает, а Одарка только голову опустила на грудь. Она слушает прерывистую речь Приськи, и мрачная тень пробегает по ее широкому побледневшему лицу. Она сама мать, ей понятно горе Приськи, понятно, что сталось с Приськой, отчего ее без памяти принесли домой. Она видит страшную оборотную сторону жизни; горькие, как полынь, мысли встают в ее уме, мысли о разорении семьи. Вот и у нее растут дети, и у нее их отнимут. И никто ее не пожалеет, никто не посмотрит, как будет болеть материнское сердце... Она намеренно подняла голову, чтобы еще раз поглядеть на Приську, увидеть и навеки запечатлеть в памяти ее измученное лицо.

Солнце как раз садилось, вся хата пылала в его лучах. Лицо Приськи в этом багровом свете выглядело еще страшнее: бледное, желтое, оно, казалось, плавало в крови.

Одарка вздрогнула: это солнце показывает, как материнское сердце обливается от жалости кровью... "А людям все равно,- подумала она.- Стоит ли так жить, так терзаться и мучиться?.."

В это самое время Грицько вернулся домой.

- Слава богу! - весело сказал он, войдя в хату,- я таки выжил эту чертовку!

- Какую чертовку? - спросила Хивря.

- Христю Притыку суд выпер в город служить.

- Тсс...- зашикала Хивря, показывая глазами на Федора, который жался в углу на лавке.

Грицько поглядел - Федор, бледный, как стена, держался руками за лавку и, тяжело дыша, горящими глазами смотрел на отца.

Грицько замялся, прошелся по хате, вынул и набил трубку, закурил и молча вышел вон.

Федор проводил отца глазами, перевел взгляд на мать. Хивря сидела на постели, низко-низко опустив голову. Видно, обоим, и отцу и матери, стало стыдно перед сыном...

Федор тяжело и глубоко вздохнул, встал и молча полез на печь.

- И как это ты, не поглядевши, взял да сразу и брякнул! - улегшись спать, выговаривала Хивря Грицьку.

- А черт его знает! - оправдывался тот.- Вечерело, я не видел.

- Расскажи, как все вышло?

- А Федор спит?

- Спит. Не бойся.

Грицько стал рассказывать, как он в городе увидел Загнибеду, как они здорово выпили с ним и затеяли разговор о своих удачах и неудачах. Загнибеда рассказывал о своих торговых делах, о том, кого и когда он надул и как его самого надували... Грицько рассказал про Федора и просил посоветовать, как пособить горю. "Это