Гулящая

ик слышал, как струится кровь у нее в жилах, как тревожно бьется ее сердце. У него дух захватывало в груди, глаза сверкали и горели, как свечи.

- Будет! Будет! А то я и чаю не дождусь! - кричал, отстраняясь, Колесник.

- А что, раздразнила? раздразнила! - весело захлопала в ладоши Наташка и пошла, приплясывая, по комнате.

Колесник как волк следил глазами за ее легкой поступью и красивыми движениями. И вдруг, сделав крутой поворот, она снова упала ему на грудь.

- Папаша! Миленький папаша! - замирающим голосом шептала она.- Ах, если бы я была твоей дочкой! Ты бы любил меня? Нет, не хочу дочкой, хочу женой. Такая молоденькая, красивая, а ты такой облом... За мной роем молодежь увивается, я гуляю где хочу, а ты дома сидишь.

- Дудки! - сказал Колесник.- А это видела? - И он ткнул ей под самый нос огромный кукиш.

Она изо всей силы ударила его по руке и, отскочив, крикнула:

- Покажи своей первой.

- Первая далеко,- ответил Колесник.

- А твоя жена жива?

- Жива.

- В N? - И она назвала город, где жил Колесник.

Колесник воззрился на нее в изумлении.

- Ты почем знаешь? - спросил он.

Она захлопала в ладоши и со смехом ответила:

- Ты думаешь, я не знаю твоей жены? Я все знаю. А Проценко разве я не отбрила сегодня?

- Так ты и Проценко знаешь? - еще больше изумился Колесник.

- И Проценко, и Рубца, и Кныша. Всех вас, чертей, как свои пять пальцев знаю.

- Да почем же ты знаешь?

Она залилась неудержимым смехом и опять кинулась его душить.

Колесник, пыхтя, отбивался, а она как одержимая то отскакивала от него, то опять подскакивала и ластилась, как верная собака, давно не видевшая своего хозяина.

Лакей принес самовар, и она угомонилась. Пока он расставлял посуду и суетился в номере, она была сдержанна, как заправская дама, важно прохаживалась по комнате, только исподтишка шаловливо поглядывая на Колесника своими черными глазами.

Лакей ушел. Она стала заваривать чай, мыть и вытирать посуду. Розовые пальчики пухлой маленькой ручки бегали, как мышки, и то и дело мелькали у Колесника перед глазами.

- Так почем же ты знаешь? Кто ты такая, откуда, что все знаешь? спросил Колесник.

Она точно не слышала его вопроса. Чуть-чуть оттопырив губку и перемывая в полоскательнице стакан, она тихим тоненьким голоском затянула веселую песенку. "Тру-ля-ля! тру-ля-ля! тру-ля-ля!" - напевала она, стараясь попасть в тон звону стакана, и голосок ее сливался с этим легким звоном тонкого стекла.

- Ты слышишь? - снова спросил он.

Она обратила на него свой взгляд. Долго и пристально смотрела она в его вытаращенные глаза, потом, отвернувшись, тихо вздохнула. Вытерев стакан, она прошлась по комнате, затем подошла к нему вся красная и, задыхаясь, сказала:

- Я вина хочу. Вина.

- Почему же ты не сказала?

Схватив звонок, он оглушительно зазвонил. Вбежал лакей.

- Вина! - крикнул Колесник.

- Красного,- прошептала она, стоя около него.- Я люблю с чаем пить.

Колесник приказал подать