Гулящая

меня тоже не лучше. Видно, все кухарки нынче сговорились.

Барыня засмеялась, хозяин тоже засмеялся. Христя молча идет позади. Вдруг - точно кто толкнул ее в бок. Глядь! - Марина!

- Здравствуй, Марина! - окликнула ее Христя.

- Христя? - воскликнула та. - Ты откуда взялась?

- Я уж больше месяца тут. Служу.

- Как так? А дома кто?

- Какой у меня теперь дом! - угрюмо ответила Христя.

- Да что же такое?

Христя начала было рассказывать, но они как раз дошли до базара. Хозяин повернул в одну сторону, барыня - в другую.

- Марина! Ты все ходы здесь знаешь; приходи ко мне - доскажу,- просит Христя.

- Приду, приду. Непременно приду. Жди на днях! - И они разошлись.

Как хотелось Христе еще раз встретить Марину, поглядеть на нее, полюбоваться на ее наряды. Совсем девушка переродилась - прямо тебе панночка, в платье, волосы в косички заплетены, на шее платок... "И какая бойкая стала - совсем не та Марина!" - думает Христя, торопясь за хозяином.

На базаре они недолго пробыли: купил хозяин мяса да зелени, и вернулись обратно. Пришли домой, заходят в кухню - а на постели Марья лежит, голова у нее платком закутана.

- Ты где это была, где шлялась? - крикнул на нее хозяин.

- Нездорова я,- не поднимаясь, сиплым голосом ответила Марья.

- Марш со двора, коли нездорова! Как всю ночь шляться, так здорова! Марш!

Марья поднялась. Платок, закрывавший ее лицо, сполз с головы на плечи. Даже хозяин отшатнулся, увидев лицо Марьи, а Христя едва сдержала крик. Ни глаз, ни рта, ни носа не было видно - это было не лицо, а кусок распухшего, синего, как сандал, мяса!

- Где это ты? Кто это тебя так? - воскликнул изумленный хозяин.

Из волдырей, нависших над глазами, потекла мутная вода. Марья дрожала, как в лихорадке.

- Господи! - говорит хозяин.- Что бы ты запела, если б тебя хозяин или хозяйка хоть раз ударили! Сейчас же пошла бы жаловаться; а солдаты вон как морду раскровянили - и ничего!

Марья зарыдала, как ребенок, и, закрываясь платком повалилась на постель.

Хозяин пожал плечами, плюнул и ушел в комнаты. На Христю такой страх напал, что она боялась к постели подойти: черное, избитое лицо Марьи стояло у нее перед глазами... "Что с Марьей? Неужели это тот солдат, про которого она рассказывала, по котором так тосковала?" От жалости боль пронизала сердце Христи.

- Христя-голубка! Поработай за меня, пока я отлежусь,- раздался из-под платка плачущий голос Марьи.- Век я добро твое помнить буду.

У Христи слезы навернулись на глаза; если б хозяйка не позвала ее в комнаты, она, наверно, расплакалась бы. Там, в комнатах, подождав, пока выйдет хозяин, она стала просить хозяйку:

- Барыня, голубушка! Все, что, прикажете, буду делать, не гоните только Марью со двора. Куда она пойдет такая страшная?

- Да что там с нею такое?

- Так ее избили - живого места не осталось!

Хозяйка пошла посмотреть. Как увидела она Марью, отозвалось жалостливое женское сердце. Посоветовав какую-то мазь, она отослала