Гулящая

улись рыжие баки.

- Торгуем, да что это за торговля! Торгуем, потому что ввязались в это дело... как это говорится: привыкнет собака за возом...

- Неужели по шестьдесят рублей покупали скот? - снова спросил хозяин.

- Да хорошо еще, если по шестьдесят! Вот видите, какой барыш. А как теперь придется покупать?.. Эх-хе-хе! Пропали наши головы, совсем пропали!жаловался Колесник.

- Ну, а там, может, таксу прибавят.

- Пока прибавят, останешься в одной рубашке. Нет уж, Антон Петрович, вы наш заступник, вы наш благодетель: похлопочите уж за нас.

- Да разве это от меня зависит? Городской голова сам назначает цену... А я? Мне что? Мое дело маленькое: велят делать - ну я и делаю.

- Голова - головой, а вы там всему голова! Ей-богу, правду говорю, Антон Петрович! Ей-богу, не вру!.. Уважьте... смилуйтесь... А мы вам какого угодно мяса, даром... сколько хотите!..

Ишь куда они забрались - в холодок! - воскликнул Кныш, выходя на крыльцо.- А мы с капитаном по всем комнатам ищем; хорошо, Пистина Ивановна показала.

Антон Петрович подал Кнышу руку, поздоровался с ним и, пододвинувшись, освободил гостю место около себя... Колесник привстал.

- Присаживайтесь. Где же капитан? - спросил хозяин.

- Там он,- кивнул на комнаты Кныш.- А вы все чаек попиваете?

- Да так, прохлаждаемся. Ну и парит! Вот мы с ним вышли на свежий воздух.

- А тут у вас хорошо: садик, цветы у крыльца. Это уж, видно, Пистина Ивановна любит этим делом заниматься? - спрашивает Кныш.

- Все понемножку. А что же это капитан там делает? Капитан! Капитан! позвал хозяин.

- Иду! - раздался густой охрипший голос, и в дверях показался Селезнев; смуглый, высоченный, он выступал, как индюк, и чуть было не ударился головой о притолоку, да вовремя пригнул голову.

- Как? - крикнул он, подавая хозяину руку.- Еще не готово?

- Что не готово? - спросил хозяин.

- Как что? Зеленого поля нет! - И Селезнев так махнул рукой, что угодил Колеснику в голову. Широкое красное лицо Колесника расплылось в улыбку, и он отодвинулся.

- Извините,- буркнул Селезнев, боком поклонившись Колеснику.

- А чаю? Чаю! - раздался позади них певучий женский голос, и на крыльце показалась белокурая дамочка, среднего роста, с голубыми глазами, прямым тонким носиком и свежим румянцем на щеках.

- Можно. Можно и чаю. Только что это за порядок, Пистина Ивановна? лебезил капитан, увиваясь около нее.- Уж не знаю, когда и карты держал в руках. Пойду, думаю, к нему; а вот и у него ничего нету.

- Будет, все будет,- успокоила его Пистина Ивановна.- Только сначала выпейте чаю. Я вот сейчас...- С этими словами она ушла в комнаты.

Селезнев, сопя, сел около Кныша. Колесник стоял у самых ступенек, вытирал широкое лицо красным платком и мялся, не зная, что делать.

- Что же вы стоите? - повернулся к нему Антон Петрович.- Садитесь, садитесь, чай будем пить.

Колесник присел на краешек лавки. Селезнев взглянул на него исподлобья, смерил глазами.

- Партнер? - глядя на Колесника,