Гулящая

е калякать, когда дело ожидает? Прошу карты брать, чья сдача?

- Да дайте же хоть присесть. Ну, и горячая вы голова! На войне тоже так наступали? - спросил Кныш.

- А-а, пардону уже просите? Пардону, а? Ну, бог с вами! Вот моя дама,открыв карту, сказал Селезнев.

Кныш и Рубец тоже открыли по карте. Сдавать пришлось Кнышу. Он взял одну колоду, перетасовал, снял, посмотрел на нижнюю карту и сразу же отодвинул колоду. Потом взял другую, снова перетасовал и снова снял.

- Ну, пошел ворожить! - сердился Селезнев.- Вся черная и баста! Я вас всех сегодня попарю! Ух, знатно попарю! Снимите, что ли?

- Да снимайте уж,- сказал Кныш, пододвигая к нему колоду, и начал сдавать.

В беседке стало тихо. Слышно было только, как ложились карты на стол, шурша на зеленом сукне.

- Раз! - сказал Кныш, рассматривая свои карты.

- Два! - тихо произнес Рубец.

- Три! - выпалил Селезнев.

- Бог с вами! Берите, берите! - сказали Кныш и Рубец.

И снова воцарилась тишина.

- Семь червей! - крикнул Селезнев.

- Вист! - сказал Кныш.

- Пас! - произнес Рубец.

- Откройте!

Рубец открыл карты.

- Без одной! - крикнул Селезнев, открывая и свои.

Кныш покраснел и сердито швырнул колоду, а Селезнев, улыбаясь, стал сдавать.

Тем временем в комнатах зажгли свет. В растворенных окнах весело заблестели огни, по стенам забегали тени, в комнатах засуетились люди.

- Марья! ты уж, пожалуйста, сегодня никуда не уходи,- стоя в дверях кухни, сказала Пистина Ивановна белолицей молодице с черными глазами, которая стояла перед вмазанным в стену зеркальцем и повязывала голову шелковым платком.- Видишь, гости... Надо хоть жаркое для них приготовить.

Марья замерла, слушая хозяйку. И вдруг как рванет платок с головы, как швырнет его на лавку. Черные блестящие волосы, как хмель, рассыпались по плечам, по лицу. Пистина Ивановна поскорее убралась в комнату.

- Да это черт знает что такое! - крикнула Марья, откидывая волосы на спину.- Да это сущая каторга! Ни отдыху, ни сроку. И до обеда работай, и после обеда работай, да еще на всю ночь становись к печи. Пошли они ко всем чертям! Что я, нанималась на такую работу? Они пьют, гуляют, а ты работай! Нет, не бывать этому: не хочу!

Расстроенная Марья в гневе опустилась на лавку. Христя застала ее растрепанную и огорченную.

- Что же вы, тетенька, не собираетесь? - ничего не подозревая, спрашивает она у Марьи.

- Как же, собирайся!.. Да разве с этими чертями куда-нибудь соберешься? - крикнула Марья, сверкнув глазами из-под черных волос.- Да если бы день вдвое был больше, и то им было бы мало. И ночь не спи и ночь работай!.. Да ведь это - мука мученская!.. Да ведь это - каторга тяжкая! И понесла меня, дуру, нелегкая на службу к ним! И присоветовали злые люди,чтоб им ни дна ни покрышки! - наняться сюда! И послушалась я их, голова садовая!

Христя в изумлении вытаращила на Марью глаза. Да ведь она недавно была в кухне, и Марья была так мила и весела, собиралась куда-то идти, умывалась