Гулящая

ернулся, поглядел.

- Вот Карпо за платком пришел,- послышался голос Кирила.- Баба его старухе глаза закрыла, так он хочет взять теперь... Отдать, что ли?

- А кто видел, как она глаза закрывала?

- Мы не видели... Он говорит.

- Нельзя. Пока становой не приедет - нельзя,- решил Грицько.

- Свой да нельзя? - спросил Карпо.

- Свой? - плюнув, проворчал Грицько.- А почем мы знаем, что он твой? повернулся он к Карпу.- Может, кто задушил старуху да прикрыл сверху платком...

У Карпа от этих слов мороз пробежал по спине... "Вот тебе и на! Еще с этим платком беды не оберешься!- молотом застучало у него в голове.- Ведь из-за денег все началось!.." Тяжелое предчувствие пронизало душу Карпа.

- Карпо! Карпо! - донеслось до него.

Глядь - Одарка на пороге.

- Иди домой ужинать!

Карпо спохватился.

- Да вот... нельзя, говорят, платок взять,- робко сказал он жене.

- Как нельзя? Ведь это мой платок! - удивилась Одарка.

- А так, нельзя, вот и все! - строго ответил Грицько.- Мы разве знаем, что он твой? - спросил он выпустив целый клуб дыма.

- Так я знаю, что мой. Я им старухе глаза закрывала.

- А мы разве были при этом? видели? - спрашивает Грицько.

- Отчего же вас не было при этом? Где вас носило? - вскипев, говорит Одарка.- Обездолить человека, в гроб его вогнать - на это вы мастера, а закрыть глаза умирающему - это вам трудно!

- Да ты не ершись! - окрысился Грицько.- Ты кто тут такая?

- А ты кто? Вот покойница лежит,- показала рукой Одарка,- душа ее по хате летает, а ты стал над нею и дымишь!.. Хорош, нечего сказать,- отрезала Одарка.

Грицько стоял, вылупив глаза, и не знал, что отвечать ей.

- Пойдем, Карпо. Пусть платок тут остается. Может туда же пойдет, куда и два рубля покойницы пошли! - прибавила Одарка, выходя из хаты.

Карпо поплелся за нею. Панько и Кирило, понуря головы, сидели на лавке. Один Грицько стоял как остолбенелый посреди хаты.

- Ах, ты! - придя в себя, сказал он через некоторое время.- Черт бы тебя подрал! Гола, как бубен, а остра - как бритва! Вы смотрите мне, чтоб покойница тут не сбежала,- прибавил он, обращаясь к Паньку и Кирилу, и вышел вон из хаты.

- Ишь, как отделала! - сказал Панько.

- Так ему и надо! Распоясался - удержу нет! Еще староста заболел, пришлось ему и за старосту быть, так куда там! такой важный стал, приступу нет. Ишь командует: смотри да смотри!.. Сам смотри! - говорит Кирило.

А что говорит Одарка?

Ничего. Разгоряченная вернулась она домой, дала детям поужинать, а сама не притронулась к еде - вместо того чтобы сесть ужинать, постилала постели. Карпо тоже лег не ужинавши; он тихо лежал, но ему не спалось... "Что, если Грицько и впрямь взведет на них такую напраслину? А что ему стоит? Страха божьего в нем нет, греха не боится, жалости не знает... Да еще как вспомнит про землю",- подумал Карпо.

- И надо же было тебе этим платком глаза ей прикрывать! - сказал он, услышав, как тяжело вздыхает Одарка.

- А что?

- Да так...