Варяги и Русь

Приятели помолчали.

   — Улеб, — вдруг сказал Зыбата. — Давай не пойдём с Святославом на Дунай.

   — Это как же так?

   — Да так. Не пойдём, вот и все!

   — Что же делать-то мы будем?

   — С князем Владимиром пойдём. Он нас с большой охотой в свою дружину возьмёт.

   — Поразмыслить об этом надобно. Признаться, я бы тоже лучше с князем Владимиром пошёл!

   — Так и пойдём! Я так и батюшке скажу.

   — Не спеши, успеешь ещё.

   — Ты как хочешь, а я завтра к Владимиру!

Наутро Зыбата, как только проснулся, сейчас же поспешил в княжий дворец. Владимир принял его и обещал устроить всё так, что Зыбата мог даже обойтись без неприятных для него объяснений с отцом.

Довольный, что всё так хорошо складывается, он вышел из Детинца и пошёл к тому месту где жил Улеб. Проходить нужно было через лес, и когда Зыбата вступил в него, до него донеслось несколько голосов. Юноша хотел пройти мимо, но вдруг он услышал громко произнесённые имена его отца, Андрея и печенега Темира. Это заставило его остановиться и прислушаться к таинственному разговору. Один из голосов показался ему знакомым, и когда Зыбата вслушался, то в говорившем узнал одного из стремянных своего отца.

   — Сами смекните, — говорил этот человек, — на что нужны старику богатства?

   — А ты говоришь, много их? — спросил хриплый голос.

   — Два полных воза, сам грузил.

   — Да, может, рухлядь какая...

   — Чего рухлядь, сам Прастен отбирал, всё самое лучшее... Кубков одних золотых не перечесть...

   — За сына дарил-то?

   — За сына, за сына! А и то подумать, что сделал этот старик Прастенову сыну? Да ничего! Поднял его да к себе снёс — работа не великая. Совсем лишнее так одарять. Вот и смекайте. Старик-то один. Пожива лёгкая, без труда всё достанется.

   — Так ли?

   — Говорю: так!

   — Да ты-то чего хлопочешь?

   — Жаль добра, даром пропадает. Старику таких богатств ни на что не нужно. Сгниют в лесу ни за что ни про что.

   — Сам бы и шёл, всё бы твоё было.

   — Чудаки вы! Как это мне идти? Ведь, если я пойду, убьёт меня Прастен. Чуть что, и между людьми сейчас молва пойдёт: «Прастен, дескать, вчера дал, а сегодня пожалел и послал верного человека назад взять, что подарено». Вот ведь что скажут, на него весь покор ляжет, а он, как узнает, и меня со свету сживёт. Поняли?

   — Да ведь если мы пойдём, тоже говорить будут.

   — Не будут! Старичишке-то рот можно заткнуть, да так, что никогда он слова ни одного не скажет. На вас же никто и не подумает, а и подумает, сказать на вас никто не осмелится. Кто с варяга такое дело спрашивает и кто на варяга жалуется?

Наступило молчание. Притаившийся в кустах Зыбата понял, в чём дело.

   — Так как? Идёте, что ли? — донёсся до него голос Збигоя — так звали стремянного.

   — Если всё, как ты говоришь, — отвечал хриплый голос, — много и золота, и мехов, так отчего же не пойти?

   — Только помните уговор!

   — Ладно! Твою часть тебе выдадим.

   — Это само собой, а ещё то...

   — Что ещё?

   — О старичишке-то что я вам говорил?

   — Подвернётся, прикончим.

   — Чего там подвёртываться, с этого начните!

   — Да что он тебе дался? Чего ты с ним не поделил?

   — А это уже наше дело.

   — Ишь ты какой! Да нам-то он ничего не сделал.

   — Не сделал, так сделает. Жаловаться пойдёт.

   — А и впрямь так!

   — Видите! Князь наш не из таких. За это дело не похвалит. Узнается оно — вам несдобровать.

   — Будь по-твоему! Придём, так прежде всего за старика примемся.

   — Это сделайте, а там всё, что ни отыщите, ваше! Сами подумайте, никто-то тогда ничего не узнает. Сидит старик в своей трущобе и в Киев носу не показывает. — Никто у него никогда не бывает. Нет его, да и всё. И вспомнить о нём некому будет.

Зыбата всё ещё оставался в своей засаде. Он узнал, что негодяи решили произвести нападение на старца христианина, когда солнце начнёт склоняться к закату.

Збигой возвращался назад. Он очень рад был, что так удачно покончил с этим делом, как вдруг увидел Зыбату.

Збигой почтительно снял шапку и в пояс поклонился своему молодому господину.

Вдруг Зыбата схватил его за горло и сдавил так, что Збигой чуть было не задохнулся.

   — Господин, — застонал он, — что ты?

   — Негодный пёс смердящий, — не помня себя от гнева, воскликнул Зыбата, — как смел ты задумать такое дело?

   — О каком деле ты говоришь? — пролепетал Збигой.

   — О том, о котором ты сговаривался с негодяями варягами.

Лицо Збигоя вдруг мертвенно побелело.

   — Ты слышал, господин, — воскликнул он.

   — Всё слышал! Готовься к смерти!

   — Господин, господин, — в ужасе кинулся к ногам Зыбаты Збигой, — пощади, не губи меня.

   — А ты, негодный, что задумал?

   — Не моя на то воля была, господин.

   — Не твоя? Чья же?

   — Отпусти меня, дай мне вздохнуть, я тебе скажу всё.

   — Что всё?

   — Всё, господин, всё! Всё, что я знаю!

   — Опять какая-нибудь ложь.

   — Правду скажу! Клянусь Перуном.

Зыбата отпустил Збигоя.

   — Говори, что ты хотел, говори все! Чья воля?

   — Твой отец, господин...

   — Отец! Мой! При чём тут он?

   — Это он приказал мне подговорить варягов убить Андрея.

   — Лжёшь! Я слышал, ты подговаривал их на грабёж.

   — Только чтобы отвести этим негодникам глаза, только за этим.

   — Но зачем это могло понадобиться отцу?

   — Прастен думает, что этот старик христианин зачаровал тебя, и, убив его, хочет избавить тебя от колдовских чар.

   — Хорошо, — сказал Зыбата, — я спрошу у отца, и горе тебе, если ты солгал.

— Господин, пощади, — вскричал Збигой не своим голосом, если Прастен узнает, что я открылся тебе, он убьёт меня!

   — Туда тебе и дорога! — сурово вымолвил Зыбата.

   — Но и тебе, господин, будет плохо! — возразил Збигой, — я доверился тебе, а ты выдашь меня Прастену!

Зыбата согласился, что Збигой прав.

   — Хорошо, — сказал он, — я не скажу отцу, что узнал его тайну от тебя, но и тебя я не отпущу.

   — Возьми меня с собой! — просил Збигой.

Лукавый раб думал предупредить Прастена о том, что случилось, но Зыбата словно проник в его замыслы.

   — Нет, — сказал, он, — я тебя с собой не возьму и на свободе не оставлю.

   — Господин, что ты задумал! — воскликнул Збигой.

   — Это ты увидишь сейчас!

С этими словами Зыбата скинул с себя пояс и крепко связал Збигою руки. Потом юноша привязал его к дереву. Теперь он был спокоен. Трусливый раб не мог никого предупредить.

Зыбата был убеждён, что Збигой оклеветал его отца, и решил спросить об этом самого Прастена.

Запыхавшись, прибежал Зыбата в княжий детинец.

   — Где Прастен? — спрашивал он у всех встречавшихся ему.

Никто не знал этого. Одни говорили, что воевода давно уже ушёл домой, другие, что он у князя Святослава вместе с другими воеводами обсуждает условия союза с послом венгерского короля.

   — Да на что его тебе нужно? — допытывались любопытные.

Зыбата кинулся к княжичу Владимиру.

Того удалось отыскать легко. Он вместе со старшими братьями Ярополком и Олегом забавлялся стрельбою из лука.

   — А, Зыбата, — воскрикнул Ярополк, увидя юношу — вот кто не промахнётся. Бери лук и стрелу, попробуй!

   — Не до того, княжич…

   — Будто бы? Откуда у тебя заботе быть!

   — Да что с тобой? — спросил Прастенова сына Олег.

   — Скажи, скажи и нам, — стал настаивать Владимир, — на тебе просто лица нет. Испугался ты чего, или обидел кто?

Зыбата рассказал, что к лесу, где жил старец Андрей, направляются грабители, которые решили убить старца. Об участии в этом тёмном деле отца он, впрочем, умолчал.

   — Чего же ты от нас хочешь? — спросил Ярополк.

   — Помощи вашей!

   — Какой?

   — Прикажите послать со мной дружинников!