Варяги и Русь

Он помолчал немного и, обведя толпу взглядом, воскликнул:

   — Довольны ли вы?

   — Довольны, батюшка князь, довольна премного, — раздались восклицания, — оказал ты нам суд и правду!

   — Нет ли ещё каких жалобщиков? — спросил он.

   — Есть, князь киевский, — раздался откуда-то громкий грубый голос, — подожди малость...

Толпа зашевелилась. В задних рядах её замечалось какое-то особенное движение, словно кто-то проталкивался вперёд, неся на руках тяжёлую ношу.

   — Расступись, пропусти! — раздались восклицания.

Толпа расступилась. В образовавшемся проходе показался человек, залитый кровью, на своих могучих руках он нёс другого человека...

   — Отмщенье, князь, отмщенье! — ещё издали кричал он.

   — Кто это? — спросил в недоумений Святослав.

Это был печенежский князь, недавний раб воеводы Прастена. Темира, Однако, под его кровавой маской никто не узнавал.

Собравшиеся у Княжьего крыльца киевляне затаили дыхание, понимая, что случилось что-то далеко не обыкновенное.

Темир подошёл к крыльцу и опустил свою ношу к ногам Святослава.

   — Кто ты, — отрывисто спросил князь, — что тебе нужно?

   — Я — Темир, печенег, — ответил тот, — мне нужны справедливость и месть.

   — Кто это? — спросил князь, показывая на лежащее на земле тело.

   — Взгляни, — сказал в ответ печенег и сдёрнул покрывало.

Нечеловеческий крик, в котором слышались и ужас и смертельное отчаяние, раздался позади Святослава. Это закричал воевода Прастен. Он кинулся с княжьего крыльца и припал к лежавшему недвижимо телу.

   — Зыбата! Сыночек мой любой, кровинка моя, — восклицал поражённый горем отец, — да что с тобою приключилось! Да открой ты глаза свои, да скажи ты мне, какой враг на тебя руку поднять осмелился... Сыночек мой! Жизнь моя...

   — Жив ли он? — спросил Святослав, узнавший юношу.

   — Не знаю, — смело отвечал Темир. — Посмотри, князь, сам.

   — Кто его? — спросил Святослав.

Прастен услышал эти слова.

   — Твоего суда и справедливости, князь, требую я, — вскочил он на ноги и выпрямился во весь свой богатырский рост.

   — На кого просишь? — быстро спросил Святослав.

   — Слушай, князь, — порывисто, страстно заговорил Прастен, — я ли не заслужил перед тобою? Я ли не был твоим верным слугой? Награди же меня в последний раз.

   — Чего ты просишь?

   — Выдай мне врага, отнявшего у меня сына.

   — Кто он...

   — Колдун... Христианин... Это он, он убил Зыбату.

   — Ты уверен в этом?

   — Не говорил бы иначе! У меня с ним кровавые счёты, он мстит мне. Когда-то, много лет тому назад, я убил его сына, теперь он убил моего, чтобы отомстить мне... О, это он! Выдай мне его головой.

   — Как его имя?

   — Прежде он звался Стемид...

   — Стемид... Стемид, — словно припоминая что-то, проговорил в задумчивости Святослав, — я помню это имя, мать не раз поминала его.

   — Выдай мне Стемида, молю тебя...

Святослав задумался.

   — Хорошо, возьми дружинников и приведи его сюда. Но не смей причинять ему вреда, я прежде всего сам хочу узнать. Может быть, Стемид и не при чём.

   — Нет, нет! Это он, князь!

   — Я сказал, поступи по слову моему, а Зыбату внесите в мои покои, есть у меня здесь византиец, во всяком врачевании искусный, может быть, и жив ещё сын твой. А где же этот печенег?

Князь оглянулся, Темира нигде не было видно. У всех сейчас же явилась новая мысль:

   — «Печенег — виновник гибели Прастенова сына! Он нанёс ему раны,-но с какой целью явился он тогда сюда?»Видишь, князь, — воскликнул Прастен, — я прав! Этот проклятый печенег был моим рабом. Я отдал его Стемиду, и оба они из мести ко мне убили моего Зыбату. Молю тебя.

   — Зачем же он принёс твоего сына сюда? — спросил Святослав.

   — Чтобы заставить меня нестерпимо страдать... Молю тебя, позволь мне отомстить им...

   — Нет, Прастен, нет, — воскликнул князь, — ты отомстишь, если Стемид и этот печенег окажутся виноватыми, но виноваты ли они, это решу я... Пойди и приведи сюда Стемида!

Слова князя были произнесены так, что даже обезумевший от горя и ярости Прастен не посмел ослушаться. Он только кивнул головой нескольким воинам из своей дружины.

   — Эй, Прастен, — крикнул ему Добрыня Малкович, — Стемида ищи у христиан на Щековице, а не в лесу, там он... Он ещё вчера пришёл к ним.

   — Спасибо, Добрыня, — крикнул в ответ Прастен, — чем скорее я доберусь до него, тем скорее утолю свою месть... Проклятый! Я сумею отомстить за сына.

Добрыня Малкович только головою покачал вслед ему и коротко произнёс:

   — Не то что-то тут! Пойдём-ка, княже, я тебе скажу слово и ты по правде дело рассудишь.

   — Да, Добрыня, — сказал Святослав, — ты что-то знаешь?

   — Вели им, — кивнул воевода на толпившийся пред крыльцом народ, — не расходиться. Да узнают они, сколь справедлив твой суд.

С громким отчаянным плачем прибежала к княжескому дворцу мать Зыбаты, и, когда её увидели, когда её жалобные вопли достигли до сердца каждого, поднялся грозный ропот против виновников ужасного злодеяния.

   — Христиане, христиане это сделали! — слышались крики.

   — Князь попустит, мы расправимся.

   — Выметем зло из Киевской земли!

   — Ишь какую волю забрали!

Прастен направил своего коня к тому дому, где, как ему хорошо было известно, жил «жрец христианского Бога».

Он ворвался в жилище и заревел от радости: Стемид стоял на коленях перед образом и горячо молился.

Прастен кинулся к нему и схватил его за плечи.

   — А, ты здесь, — закричал он, — тебя-то мне и нужно!

   — Ты помешал мне молиться, Прастен, — кротко сказал Андрей, — вероятно, у тебя есть какое-нибудь важное дело ко мне. Скажи, что тебе от меня нужно...

Прастен захохотал.

   — Тебя мне нужно, тебя, проклятый! — хрипел он.

   — Зачем, Прастен?

   — Чтобы вырвать своими руками твоё подлое сердце, чтобы насладиться твоими муками... Ты не уйдёшь от меня... Князь сам отдаст тебя мне...

   — Не знаю, Прастен, — покачал головою старец, чего ты хочешь от меня. Что случилось?

   — Говори, собака, — закричал воевода, — что ты сделал с моим Зыбатой?

   — С Зыбатой? — удивлённо спросил Андрей, — как что сделал? Да я его не видал с тех пор, как ты увёл его от меня.

   — Ты лжёшь!

И ослеплённый яростью Прастен со всей силы ударил старика.

Не ожидавший удара Андрей пошатнулся, но тут же выпрямился и произнёс несколько дрожавшим голосом:

   — Ты ударил меня по левой щеке, вот правая, бей! Так повелел Христос, Бог мой!

   — А, ты ещё издеваешься надо мной! — закричал Прастен и кинулся к старику.

Двое дружинников успели схватить его за руки.

   — Вспомни княжье приказанье! — крикнул один из них.

   — Всё равно, пусть казнит меня князь, — хрипел, отбиваясь от них, Прастен, — я убью его сейчас.

   — Нет, мы тебе этого не позволим!

   — Остановись, князь отдаст его тебе, — успокаивали они его.

   — Идём к князю, — сказал один из дружинников, — и нечего бояться, если ты прав. Если же виновен — пеняй на себя.

   — Я ничего не боюсь, со мною Господь мой, — ответил Андрей.

Они вышли.

Около дома стояла толпа христиан.

   — Куда тебя ведут, Андрей? — раздавались крики.

   — К князю Святославу, братья мои и сёстры, — последовал ответ, — простите, если чем виновен перед вами.

   — Все мы пойдём за тобой, — закричали некоторые.

   — Идём, идём к князю все!

   — Защитим его.

   — Не нужно защищать меня, — громко сказал Андрей, — Господь мой — прибежище и защита.

Однако толпа христиан, со священником во главе, пошла вслед за дружинниками.

Громкими криками встретили приближавшихся те, кто оставался на дворе перед княжьими хоромами.

Толпа за то время, которое отсутствовал Прастен, ещё более увеличилась, люди взобрались на стены, даже на крышу терема и оттуда с нетерпением ожидали, что будет дальше.