На пороге трона

С этими словами граф всунул лезвие в ладонь левой руки, так что окровавленный конец показался на другой стороне.

Императрица вскрикнула от ужаса.

   — Ради Бога, что вы делаете? Я этого вовсе не хотела. Я сейчас велю позвать доктора.

   — Не тревожьтесь, ваше императорское величество, я настолько хорошо знаю человеческий организм, что так же легко могу исцелить рану, как портной зашивает разорванное платье.

Граф вытащил кинжал из своей руки, зажал двумя пальцами отверстия раны, немного подул на неё и затем показал императрице совершенно невредимую ладонь.

   — Невероятная вещь! — воскликнула поражённая Елизавета Петровна. — Я никогда не поверила бы этому, если бы не видела собственными глазами.

   — Я уже говорил вам, ваше императорское величество, — ответил граф, — что люди вообще верят лишь тому, что видят. Прикажете произвести ещё один опыт? — спросил он.

   — Нет, нет, — быстро возразила императрица, — он может выйти неудачным.

   — У меня никогда не бывает неудач, — проговорил граф. — Я очень доволен, если мне удалось убедить ваше императорское величество, что для меня не страшны никакие угрозы; да они и не нужны. Если бы у меня не было желания исполнить волю вашего императорского величества, я не стоял бы сейчас перед вами. Насильно меня нельзя было бы ни привести, ни удержать здесь.

   — Простите мою запальчивость, — извинилась Елизавета Петровна, протягивая графу руку, которую тот почтительно поднёс к своим губам. — Но всё то, что вы говорили, так необыкновенно, что ваши слова не могли не смутить моей души и вызвали весьма понятное желание приподнять завесу над вашей тайной.

   — Вы уж её приподняли, ваше императорское величество, — ответил граф, — с тех пор, как употребляете мой эликсир, в силе которого убедились.

   — Если я стану продолжать пользоваться вашим средством, то в состоянии ли я буду сохранить силу воспоминаний в своей будущей жизни, подобно вам? — спросила Елизавета Петровна.

   — Не думаю, ваше императорское величество, — возразил граф. — Чтобы достичь этой силы и укрепить её, необходимо отстранить телесную оболочку от всего неестественного, порочного и развращающего. Наша жизнь — это процесс горения. Пламя души поглощает тело. Чем чаще и ярче пламя жизни, тем полнее восстанавливает мой эликсир разрушенную материю. Чем больше вредных веществ находится в теле, тем больше копоти и дыма даёт горение; пламя становится тусклым, и очень трудно бывает восстановить нечистую материю.

   — Какие же элементы наиболее вредны? — снова спросила императрица. — Чего нужно избегать, чтобы заставить пламя гореть ярче и иметь возможность восстановить материю?

   — Прежде всего двух вещей, — ответил граф, — потребления в пищу мяса, а затем всех спиртных напитков. Создатель не предназначил людей питаться животными. Первобытный человек в своей совершенной красоте не убивал ни одной твари и не впускал в своё тело чужой крови. Питание мясом содействует отупению и огрублению организма, оно влияет на огонь жизни точно так же, как если бы мы влили в лампу грязное, испорченное масло. Спиртные же напитки, наоборот, слишком раздувают этот огонь, заставляя тратить избыток материала, вследствие чего пламя горит неровно, разбрасываясь во все стороны. При настоящем образе жизни человеческое существование напоминает костёр, в который бросают множество трудно сгорающих предметов и пламя которого искусственно стараются довести до высшей степени жара, чтобы всё-таки заставить перегореть этот неестественный материал. Если вы, ваше императорское величество, желаете достигнуть полного господства духа над плотью и совершенной ясности представлений, то вы прежде всего должны окончательно отказаться от потребления мяса какого-либо животного. Что касается спиртных напитков, то я должен даже просить вас, ваше императорское величество, для приёма моего эликсира совершенно избегать их. Неестественное возбуждающее свойство последних может сообщить тому жизненному огню, который даётся моим средством, такую воспламеняющую силу, что сосуды тела не могут выдержать. Флакон, который я доверил шевалье д'Эону, содержал только лёгкую смесь. Если вы, ваше императорское величество, желаете обеспечить себе действие моего средства на продолжительное время, то вы должны ежедневно принимать по десять капель того состава, который я буду иметь честь положить к вашим ногам. Вы будете принимать его в чистой ключевой воде. Но говорю вам впредь: каждый спиртной напиток представляет серьёзную опасность.

Императрица в раздумье опустила взор, а затем сказала:

   — Кровь может побороть возбуждающее действие вина, если огонь жизни, заключённый в вашем эликсире, сообщает телу чудодейственную силу. Но чтобы жить по вашему требованию, надо было бы удалиться в монастырь, отказавшись от света. А в таком случае к чему послужила бы победа над смертью, если было бы запрещено касаться губами золотой чаши жизненных наслаждений? Я подумаю об этом, — продолжала она после некоторого размышления. — Теперь же моё настоящее положение как императрицы всероссийской не позволяет мне пренебречь вашим советом. Когда я получу ваш эликсир? — живо спросила она. — Я надеюсь, что моя вспыльчивость не рассердила вас: ведь я совсем в зависимости от вашей доброй воли, — улыбаясь, добавила она, — так как никакая угроза не имеет силы над вами.

Граф вынул из своего кармана продолговато-круглый флакон из гранёного хрусталя, наполненный тёмно-пурпурной жидкостью.

   — Ваше императорское величество, вот эликсир, который я привёз для вас.

   — А на сколько времени хватит его? — спросила Елизавета Петровна, смотря на флакон с некоторым страхом.

   — На год, ваше императорское величество, — ответил граф.

   — А потом? — спросила императрица.

   — Вы, ваше императорское величество, будете постоянно получать новый флакон, как только прежний будет пуст... Вы не должны тревожиться, я никогда не забываю данного слова, и, где бы я ни был в данную минуту, аккуратно в назначенный срок мой эликсир будет в ваших руках. Я прошу вас не забыть: ежедневно десять капель в ключевой воде, полный отказ от спиртных напитков или, по крайней мере, потребление их в самом ограниченном количестве.

Императрица утвердительно кивнула головой и почти с благоговением спрятала флакон в ящичек, в кото ром она обыкновенно хранила свои самые драгоценные украшения. Затем она снова села в своё кресло и задумалась. Граф Сен-Жермен в спокойной, непринуждённой позе стоял перед ней, как бы ожидая окончания аудиенции.

Но императрице, казалось, хотелось ещё задержать его.

   — Вы сказали мне, граф, — начала она, — что сохранили воспоминания о различных эпохах, которые вы переживали на земле в самых разнообразных человеческих образах. Неужели вы откажетесь ответить мне, если я попрошу рассказать кое-что из вашей жизни, столь интересной и, несомненно, богатой опытом?

   — Конечно, нет, ваше императорское величество, — ответил граф, — я только попрошу вас предлагать вопросы, так как было бы немыслимо передать вам в последовательном порядке содержание всей моей жизни, описание которой составило бы целую библиотеку.

   — Прекрасно, — сказала императрица, — в таком случае скажите мне прежде всего, как и когда вы появились на этот свет или, ещё лучше, когда вы приобрели чудесную способность памяти, давшую вам возможность связать одно ваше существование с другим?

   — Это произошло в седой древности, — ответил граф. — Я родился с лишком три тысячи лет тому назад в цветущей местности, лежащей к югу от горы Пелион. Мои родители были богаты, они владели обширными полями и бесчисленными стадами. В моей душе жило стремление подняться выше и переступить пределы в то время крайне ограниченного человеческого знания. Религия, в которой я рос, объясняла все силы природы влиянием отдельных божеств. Они населяли воздух, землю, деревья, звёздное небо в виде главных и второстепенных богов. Главнейшие из них считали своим местопребыванием покрытые облаками вершины Олимпа, где над всеми властвовал Зевс. Уподобиться этим божествам, похитить у них бессмертие сделалось целью моих страстных юношеских стремлений. В то время по всей земле эллинов широко разнеслась слава о мудром центавре Хироне...