Иван Сусанин

— Худо на Руси, Третьяк Федорыч.

В покои вошел Лукьян, доложил:

— Все приглашенные собрались на совет, воевода.

— Сейчас буду… Давай прощаться, друже. Свел-таки нас Господь.

Тепло распрощались бывший послужилец и воевода.

Глава 18

ЯРОСЛАВЕЦ ВАСИЛИЙ КОНДАК

Возок, в сопровождении пятерых конных оружных послужильцев и Ивана Сусанина, двигался по Ярославской дороге. Миновали Шепецкий ям [197]. Не доезжая верст десять до Ярославля, возок настигли четверо всадников, крикнули вознице:

— Стой, борода!

Возок остановился. Иван Васильевич Шестов распахнул дверцу. Всадники в крестьянской сряде, но каждый с прадедовским мечом и рогатиной.

— В чем дело, мужики?

— Укрывайся, барин! Сверни-ка на проселочную дорогу.

— С какой стати?

— На Ярославль большой силой движутся ляхи. Скоро здесь будут.

Шестов растерянно оглянулся на Сусанина, а тот подъехал к вершникам.

— Как скоро, мужики?

— И получаса не минует. Догонят вас ляхи и саблями посекут. Сворачивайте! Тут версты через три лесная деревушка Селивановка будет. Там и отсидитесь.

Иван Осипович увидел испуганное лицо Ксении Ивановны и твердо высказал:

— Рисковать не будем, барин. Надо в деревушку. А я в Ярославль наведаюсь.

— Да зачем, Иван Осипыч?

— Дабы самому познать, что там деется. Коль все, слава Богу, к вам немедля прибуду. Вам же из деревеньки лучше никуда не отъезжать.

— Господи, Иван Осипович! — воскликнула Ксения Ивановна, явно не желавшая расставаться со старостой.

— Ты уж прости, матушка Ксения Ивановна. На время покину вас. Поворачивайте, ради Христа!

Мужики помчали в сторону Ярославля, за ними припустил и Иван Осипович.

Очутившись в Ярославле еще до подхода польского войска, Иван Осипович не ведал, куда ему приткнуться. Город встревожено гудел. Жители уже изведали о приближении жестокого воинства Лисовского. По кривым улицам и переулкам, лишенные покоя, сновали люди и подводы. Из хлевов, порой, доносились пронзительные ревы скотины…

«Никак, кое-кто коров и овец режет… А подводы куда с кладями и тюками? Купцы мечутся, добро свое спасают. Небось, в Рубленый город подались… А сколь ремесленного люда?!».

Иван Осипович еще в Ростове Великом был наслышан, что Ярославль лишь Москве уступает своими мастерами-умельцами. Здесь сотни искусников: кузнецы, гвоздари, замочники, серебренники, портные, рукавичники, шубники, плотники, гончары, каменщики, иконописцы… Многие изделия ярославских умельцев — резьба по дереву, изразцы, шитые и набивные ткани, серебряная и медная посуда, настолько были изумительно сотворены, что ими дивились не только в Ростове, но и в стольном граде. А ярославское «белое мыло», льняные изделия — полотна, холсты, крашенина — зеркала и изделия из кожи славились на всех торгах Руси.

С той поры, когда Сусанин впервые побывал в Ярославле, город изрядно разросся. [198] И вот этим богатым городом надумали поживиться банды Лисовского.

Однако тяжеленько им придется, подумалось Ивану Осиповичу. В Ярославле собралось большое ополчение воеводы Вышеславцева, в коем оказались вологжане, тотьмичи, пошехонцы, костромичи, галичане, романовцы…

А тяжело нагруженные подводы все двигались и двигались к Рубленому городу. Иван Осипович, взяв лошадь под уздцы, жался к обочине. Увидел, как встречу подводам вышел высокий старик в меховой шапке и добротном суконном кафтане. Густая серебряная борода, в руке — посох. Шел невозмутимо, степенно, не сходя с дороги. Передняя повода замедлила ход, а затем и вовсе остановилась. С телеги сошел купец в почтенных летах, уважительно приподнял лисью шапку.

— Здрав буде, Василий Прокофьич. Никак, из Рубленого города? Чай, местечко приглянул для своего товаришка.

— Не приглянул, Лука Иваныч, и не стану приглядывать, — сердито произнес старик и, еще больше нахмурив седые клокастые брови, добавил. — На ополченцев не надеешься? Перед ворогом будешь спину прогибать, Дурандин?

Лука Дурандин вновь сел на телегу, ехидно скривил узкогубый рот.

— Не твоя забота, Кондак, меня уму-разуму наставлять. Ныне ворог, почитай, по всем городам стоит.

— Недолго латинянам святую Русь поганить! — гневно сверкнул газами Василий Кондак и, презрительно махнув на Дурандина рукой, пошагал дальше.

«Василий Кондак… Знакомое имя. Господи, да благодаря нему архиепископа Давыда царь Иван Грозный из епархии вытурил!.. Да и Лука Дурандин — купчина знакомый. Он же к владыке в Ростов наезжал. Давно сие было, и все же дни службы у Давыда не остались забытыми».

Кондак поравнялся с Сусаниным, и тут Иван Осипович произнес:

— Слышал твои слова, Василь Прокофьич. Праведные слова ты сказал. Буде иноверцам Русь осквернять.

— Буде… Прости, старина, но тебя не ведаю.

— Не ярославец я, Василь Прокофьич. Ехал в костромской уезд из Ростова, да тут всадники настигли. Войско-де злого ворога Лисовского по пятам бежит. Вот и угодил в Ярославль.

— И что дале, старина?

— Не ведаю, где притулиться.

Василий Кондак пытливо глянул на Сусанина и вопросил:

— В Бога истово веруешь или без особого прилежания?

Не знал Иван Осипович, что не только торговыми делами славился среди ярославцев Василий Кондак, а своей непритворной набожностью, свято соблюдая все христианские обряды.

— О том Богу судить, Василь Прокофьич.

— Воистину, старина. А ну молви, опричь «Отче наш» какую-нибудь молитву.

— Могу и молвить, — пожал плечами Иван Осипович. — Пресвятая Троица помилуй нас. Господи, очисти грехи наши. Святый, посели и исцели немощи наши именем твоим ради. Пролей, Господи, священной капли крови твоей в мое сердце, иссохшее от грехов, страстей и всяких нечистот душевных и телесных…

— Буде, старина. Верю тебе. Кажись, кривдой не жил и Бога почитал. А без Бога в душе живут неправедные люди. Пойдем на мой двор. Найду тебе пристанище.

Глава 19

ВОЕВОДА ВЫШЕСЛАВЦЕВ

Из Тушинского лагеря отряды ляхов рассылались по многим городам. Канцлер Лев Сапега отрядил войско Лисовского на Владимир, самонадеянно подумав, что город будет легко взят, но под Владимиром Лисовский потерпел полную неудачу и повернул на Суздаль, взял его и «со всеми своими полчаны» двинулся на Ярославль. Впереди войска шел передовой полк под началом панов Будзило, Микулинского и бывшего ростовского воеводы, тушинца Ивана Наумова, кой верой и правдой служил Лжедмитрию Второму.

В Ярославле изведали о движении противника [199]. К реке Пахне из города выслали заставу, коя четыре дня обороняла переправу. Будзило и Микулинский диву дивились: застава не так уж и велика, но бьется она с таким ожесточением, что каждый раз «рыцарям» приходилось отступать.

На помощь пришел Иван Наумов:

— Я, панове, хоть и стар годами, но еще крепок и умишко не потерял. Надо перехитрить ярославцев. Часть воинов оставить у моста, а главные силы перекинуть вверх реки, воздвигнуть там переправу, а затем с тылу ударить по ярославцам.

Будзило и Микулинский одобрили план Наумова. Мужественная застава была перебита.

Вскоре ляхи обрушились на неукрепленные слободы, окружавшие Земляной город и сожгли их. Ярославцы отошли за крепостные стены. Ляхи, начиная осаду, решили разложить осажденных, намереваясь добиться добровольной сдачи города. К стенам Земляного города для переговоров был послан богатый немецкий купец Иоахим Шмит, кой много лет жил в Ярославле и имел большие торговые связи не только с иноземными, но и местными русскими купцами.

— Одумайтесь! — начал свою речь немчин. — Я пришел к вам не как воин, а как торговый человек, которого хорошо знают все ярославцы. — Польские воины сожгли пригород. Они настолько сильны, что им не составит труда овладеть Земляным городом, но тогда и он будет сожжен дотла. Сгорят церкви, гостиные дворы и торговые лавки, а все люди будут изрублены. Я надеюсь на разум купечества и всех торговых людей. Ярославль богат таким народом. Неужели вы позволите пропасть вашему добру? Отройте ворота и польские воины никого и ничего не тронут.