Великий океан

Неужели таким образом испанцы хотели от него избавиться? Но он сразу отбросил этумысль, зная, что в глазах коменданта он был неприкосновенной особой. Безопасность гостядля него вопрос личной чести.

Слабость еще основательно давала себя знать, и Николай Петрович снова опустился наподушки. Все же получилось очень плохо. Губернатор уехал, по существу они ни о чем недоговорились. Там, в Ново-Архангельске, считают каждый день, ждут хлеба, а переговорытеперь могут еще больше затянуться. Да и неизвестно, чем все это кончится. Безусловно, угубернатора есть тайные предписания, Конча не выдумала... А он вынужден лежать и терятьдорогое время!

Обеспокоенный, Резанов опять сел на постели и пробовал обдумать создавшеесяположение.

Узорчатые тени от цветов и листьев передвинулись ближе к углу, на темной стене усамого потолка задрожал солнечный зайчик. Но тишина не нарушалась, и только кто-тонесколько раз прошел мимо двери.

«Может быть, Конча?» подумал Резанов.

Однако девушка не появлялась, а вскоре он услышал рыкание коней, доносившееся содвора, и вслед за тем в дверь осторожно постучал домоуправитель. Неподдельнообрадовавшись, что, слава мадонне, сеньор чувствует себя хорошо, он передал просьбугубернатора разрешить ему навестить больного.

Эксцеленца ждал, когда вы проснетесь,сказал старый слуга почтительно. Несмотряна ранний час, на нем были парадные штаны, расшитые позументами, и куртка, из тесныхрукавов которой торчали почти черные кисти рук. Старик будто не знал, куда их девать, ивсе время жестикулировал.Эксцеленца приказал солдатам не расседлывать коней. Он старый,ему нельзя ехать по жаре, но он приказал додать.

Действительно, губернатор, торопившийся в Монтерей, был обескуражен несчастнымслучаем и не уехал сразу после бала, как говорил Резанову.

Николай Петрович забыл про свои ушибы. То, что губернатор остался и, по-видимому,страшится ответственности, вернуло ему бодрость.

Проси! сказал он дворецкому почти весело.

Губернатор в сопровождении Луиса и коменданта вошел к Резанову, справился о здоровьеи некоторое время молчал.

Я и сеньор Аргуэлло,сказал он немного спустя, трогая свою белую эспаньолку,просим еще раз у вас прощения, сеньор Резанов, и глубоко обрадованы, что все обошлосьблагополучно. Сеньор Аргуэлло и я просим вас также считать этот дом своим и не покидатьего, пока совершенно не поправитесь. К моему несчастью, дела призывают меня в Монтерей,но мне будут сообщать о вашем здоровье... И верьте, что я сделаю все, что будет от менязависеть...

Губернатор говорил хмурясь, видимо, очень обеспокоенный случившимся. Он обещалеще раз немедленно заняться делами Резанова и ходатайствовать перед вице-королем.

Николай Петрович понял, что именно сейчас самый подходящий момент сделать ещеодну попытку подействовать на губернатора. Приподнявшись на постели, он протянул емуруку и крепко ее пожал.

Благодарю вас, господин губернатор. Я привык уважать чужие законы и особенноценю гостеприимство. Без дозволения вице-короля я не буду открывать торговлю, а толькопрошу вас не препятствовать мне вести переговоры с миссионерами, кои выражали желаниедать мне хлеба из своих избытков. Святые отцы были у меня на корабле, они могут наполнитьзерном все мое судно. И они сказали, что церковь здесь вольна в своих действиях...

Говоря так, он не ждал положительного ответа, он хотел только уловить интонацию,чтобы знать, как поступить дальше. Но губернатор вдруг поднял голову, поглядел мимонего в открытое окно.

Я ничего не могу запретить святым отцам,сказал он наконец медленно и,усмехнувшись, добавил: Святые отцы не всегда грешны!

Вскоре он попрощался и покинул крепость. Восемьдесят географических миль предстоялоему проехать по калифорнийской жаре.

Весь день навещали Резанова неразъехавшиеся гости, семейство дона Аргуэлло, офицеры.С любопытством и сочувствием заглядывали в дверь индейские слуги. Мануэлла притащилабукет полевых ромашек она недавно видела, как Резанов с радостным изумлением набрелна эти простые цветы своей родины.

Лансдорф, исполнявший роль судового лекаря, разрешил Николаю Петровичу встать иодеться. Они вместе с Давыдовым ночевали в президии, но мичману Резанов приказалотправиться на «Юнону» и ни ему, ни Хвостову не оставлять корабль. Ночное происшествиезаставило его быть еще более осторожным.

Как всегда стремительный, явился Луис и просидел целый час, хотя был сегоднядежурным и тайком прискакал из крепости на две минуты. Он рассказал, как утром вместес сестрой побывал на месте обвала и убедился, что сорвался камень, который давно ужевисел над обрывом, но зарос травой и никто не знал, что он еле держится.

Я видел там следы мужских ног, но Конча сказала, что эти следы наверное,отпечатки ног солдат, разглядывавших по приказу отца место обвала.

Донна Мария ездила с вами?

Да, сеньор. Сестра и я мы не могли заснуть. Потом Конча искала Гервасио, но онеще не вернулся из миссии Санта-Клара. Сейчас она поехала к падре Уриа... Мы такбеспокоились за вас, сеньор Резанов!

Резанов потрепал юношу по плечу.

Спасибо, милый Луис. Мы еще с вами попутешествуем!

Кончу Николай Петрович увидел только к вечеру. Она пришла вместе с матерью, ипока донья Игнасия, уже не один раз навещавшая Резанова, спрашивала о его здоровье,девушка молча сидела в кресле. Она похудела за эти сутки. Черные волосы, туго связанныесзади ленточкой, чуть приметная складка между нешироких легких бровей делали лицостарше. Словно какая-то забота неотступно овладела ее думами.

Донья Игнасия вспомнила о питье, специально приготовленном для больного, и,извинившись, вышла. Конча осталась сидеть в кресле. Неожиданно девушка смутилась.

Вы лучше себя чувствуете сегодня? спросила она, раскрывая и закрываямолитвенник, который все время держала в руках.Вам теперь не так больно?

Я уже совсем здоров, сеньорита. Меня только не выпускают из комнаты.

Конча чуть улыбнулась.

Вы очень нетерпеливы. Совсем как я.

Я приехал ненадолго. Мне болеть нельзя.

Резанов говорил обычным шутливым тоном, чтобы девушка чувствовала себя свободней.С повязанной черной шалью курчавой головой, в светлом домашнем камзоле, привезенномему Лансдорфом, он сидел возле стола, в тени, и с удовольствием наблюдал за гостьей. Онбыл рад ее посещению и не скрывал этого.