Битва железных канцлеров

бумаги. Необходимо наличие должной политической конъюнктуры. Пруссия нам в этом не помощница, зато Германия, появись она во всей мощи, - да, такая страна способна изменить европейское равновесие. А сейчас я должен быть терпелив и кропотлив, как швейцарский часовщик... Время работает на Россию! - заключил Горчаков.

Когда поэт собрался уходить, министр велел подать для него к подъезду свою карету. Тютчев неожиданно спросил:

- В столице шушукаются, будто вы женитесь... Что ж, Надин очаровательна. Вы будете с нею счастливы.

Горчаков открыл табакерку, на крышке которой была изображена полнотелая женщина в турецком тюрбане:

- А что скажет на том свете моя бедная Маша? Отчетливо щелкнув, табакерка закрылась, и прекрасное видение исчезло. Убежденный однолюб, Горчаков понимал, однако, и трагический разлад в романтичном сердце поэта:

- Я завтра же поговорю с лейб-медиком Иваном Васильевичем Енохиным. Надеюсь, он не откажет мне навестить вашу бедную Лелю...

Все современники отмечали - он был добряк.

***

А ротмистр Бисмарк хромал. Ушибленную на охоте ногу осматривали светила медицины, в том числе и знаменитый хирург Пирогов, покушавшийся на ее ампутацию. В своих мемуарах Бисмарк писал, что Пирогов уже занес над ним свою пилу, готовясь отхватить ногу выше колена, но Бисмарк не дался... Его донесения в Берлин рисовали Россию в содроганиях мужицких бунтов и рабочих забастовок, - закономерная реакция народа на царский манифест об "освобождении". Бисмарк докладывал: "Экзекуции и обращение к военной силе учащаются, но добиться послушания нелегко.., сюда доставлен целый транспорт бунтовщиков в цепях, донесения флигель-адъютантов (усмирявших бунты) сохраняются в строгой тайне.., во многих губерниях поля останутся незасеянными, но вряд ли можно опасаться крупного недорода или серьезного голода..."

Неожиданно, бросив пить киссингенские воды, в Петербург вернулся канцлер Нессельроде, и Горчаков дал бой этому привидению из проклятого прошлого. Представляя акционерное общество, жаждавшее поглотить в своих сейфах Николаевскую железную дорогу (главный нерв страны, связующий две столицы), Нессельроде старался провести зятя, саксонского посла барона Зеебаха, в правители имперской магистрали, за что "благодарная" Россия должна ему платить по 100000 франков ежегодно. Горчаков всю жизнь был далек от банковских афер, в финансовых оборотах разбирался слабо. Но он был страстный патриот, и в заседании совета министров с гневом обрушился на тех, кто пожирает русский хлеб и в русские же закрома гадит. С Нессельроде случился сердечный приступ, и он умер. Из пышного жабо в гробу торчал его нос, словно клюв дохлого попугая...

- Вы его не пожалели, - шепнул царь Горчакову.

- Я ведь не жалею и себя! - ответил князь. - Саксонский король Иоганн уже предупрежден мною, чтобы отозвал посла Зеебаха.., чтобы впредь ноги его здесь не было!

Бисмарк депешировал Шлейницу: "Многосторонность Горчакова, добрая слава честного человека, которой он пользуется,