Битва железных канцлеров

ри виде Бисмарка король сказал ему:

- Газеты Англии пугают меня, что скоро придет прусский Кромвель и дело кончится для меня топором.., по шее!

Он выразительно посмотрел на Бисмарка, и тот, прочтя во взгляде короля немой вопрос, дал на него четкий ответ:

- Нет, я не Кромвель.

- Пруссия заблудилась, как мальчик в темном лесу, где живут злые волшебницы... Куда идти? Что нам делать? В ответ - чеканная и весомая речь Бисмарка:

- Революция привила нации вкус к политике, но аппетита ее не удовлетворила. Теперь немцы, мучимые голодом, ковыряются на помойных ямах либерализма... А если, - подсказал Бисмарк, - умышленно вызвать ландтаг на конфликт? Потом разогнать их всех штыками, и пусть Германия видит, как прусскому королю безразлична парламентарная сволочь...

Это была хорошо обоснованная провокация! Но в том-то и дело, что король, заскорузлый пруссак, уважал порядок во всем, даже в соблюдении конституции, и поневоле боялся ее нарушить (опять-таки по причине страха перед эшафотом и прусского пиетета к дисциплине). Бисмарк увлекал его на крутые повороты истории, но абсолютист боялся, как бы его монархическая таратайка не кувырнулась в канаву вверх колесами... Вильгельм I пошел на компромисс: вместо присяги он решил устроить коронацию в древнем Кенигсберге, чтобы пышностью церемонии затмить свое унижение. Бисмарк спешно депешировал в Петербург Горчакову: "В то время, как я при полном штиле плыл с востока по Балтийскому морю, западный ветер раздул здесь паруса из кринолина и придал государственной мантии столь удачные складки, что ими прикрыты самые отвратительные прорехи..." По дороге в Кенигсберг генерал Роон предупреждал Бисмарка:

- Король остался для всех добрым либеральным дедушкой, а нас, Отто, загнали в самый правый угол прусской политики, где мы и щелкаем зубами, как затравленные волки...

В канун коронации Бисмарк нашептал королю:

- Ваше величество, я никогда не был доктринером, слепо держащимся за те слова, что сказаны мною ранее. Все на свете быстро меняется, и ничто здесь не вечно. Только глупцы хватаются за одряхлевшие формулировки.. Это была заявка на будущее, но король не понял:

- Бисмарк, вы в чем-то извиняетесь?

- Нет. Но не считайте меня фанатиком... Под сводами кенигсбергского собора стонал орган и гремели возвышенные хоралы мессы. В обстановке мистической торжественности Вильгельм I возложил на себя корону, еще не ведая, что затерявшийся средь придворных Бисмарк в горниле войн и в морях крови переплавит скромную корону прусских королей в величественную корону германских императоров...

В тронной речи кайзер заявил:

- Я - первый король Пруссии, окруженный не столько регалиями монаршей власти, сколько стесненный конституцией, доставшейся мне в наследство от революции, но я не забываю и прошу всех помнить, что восприял корону с престола господня!

Этими словами Гогенцоллерн зализал, как собака, свежую рану своей оскорбленной гордости. Между тем кризис власти продолжался, и Бисмарк ощутил его