Битва железных канцлеров

сь мундиры, усы и улыбки, блестели белые зубы парней из русской провинции, незнакомых с услугами дантистов. Замыкая инфантерию, словно губительное предупреждение для недругов, быстрым шагом, молчаливы и собранны, проследовали низкорослые крепыши - егеря и павловцы...

- Гони! - сказал Бисмарк, пропустив пехоту. Но, вплотную примкнув к пехоте, в Измайловский проспект сразу же бурно влилась цокающая кавалерия. Гарцевали сытые кони, сверкала броская амуниция, над всадниками колыхались знамена, простреленные в буревых атаках. Бисмарк видел чистое серебро горнов, перевитых георгиевскими лентами, что получены за взятие Берлина в 1760 году, и золотом горели боевые штандарты - за Бородино и Лейпциг, за взятие Парижа... Посол, нервничая, снова глянул на часы:

- Ах, черт их всех побери! Мой поезд уйдет... А за конницей, потрясая воздух громыханием лафетов, в теснину Измайловского вкатывалась артиллерия; гаубицы почти миролюбиво кивали на поворотах дулами, крепкие ребята-канониры сидели на зарядных фурах. Все ликовало и двигалось в пестроте боевых красок, в темпе ускоренного движения, устремленного к военной игре... Россия "сосредоточивалась" (как было сказано в циркуляре Горчакова)! А с балконов, затянутых от солнца бледным тиком, украшенных коврами и шалями, щедро перекинутыми через перила, смотрели на прохождение войск петербуржцы. Барышни украдкой от родителей посылали воздушные поцелуи юным офицерам, вниз - на головы солдат - летели цветы.

- Тьфу! - сказал Бисмарк. - Поезжай в объезд... В этой сцене прощания с Петербургом было что-то символическое: всю жизнь русская армия будет преграждать ему путь. Именно боевая мощь России постоянно заставляла Бисмарка ехать к цели "в объезд", избирая окольные пути. Приходилось учитывать эту нескончаемую лавину русской армии, поддерживаемой и любимой многомиллионным народом, который легко оставлял орало пахаря и смело брался за воинственный меч своих достославных предков...

***

10 мая Бисмарк прибыл в Берлин и засел в отеле, как проезжий турист; он ждал окончательного решения судьбы. Быть или не быть! Пришел Роон, доверительно сообщивший:

- Я сейчас видел Шлейница, он велел тебе передать от имени его величества: "Время Бисмарка еще не пришло..."

Бисмарка взбесило глупое положение претендента, ждущего, когда его поманят пальчиком. Он появился в Бабельсберге:

- Я же семейный человек, а вынужден вести образ жизни холостяка. Мои вещи остались в Петербурге, экипажи загнали в Штеттин, лошади пасутся под Берлином, жена с детьми в Померании, а я до сих пор не имею определенности...

В глазах Вильгельма I он прочел страх перед будущим и почти физиологическое отвращение лично к нему - к Бисмарку! Очевидно, король не знал, как от него избавиться...

- Я не могу вернуться в Россию, где все думают о моем вознесении, но и оставаться в Берлине - выше моих сил.

22 мая он получил назначение послом в Париж, откуда писал Роону: "Прибыл благополучно, и живу здесь, как крыса в пустом амбаре". В это