Битва железных канцлеров

лице на вас взирает верный ваш друг - королевская Пруссия, штыки которой всегда оградят Россию от тлетворных влияний Франции...

По возвращении с охоты Бисмарк в один из дней нанял извозчика на углу Миллионной и, любопытствуя о мнении простонародья, заговорил с ним о предстоящей от царя "милости".

- Да рази ж это воля? - смело ответил ямщик. - Одна надежа, что вот нагрянет Гарибальди да трахнет всех разом так, что у бар головы на пупки завернутся... Ннно-о, подлые! - И кони вынесли посла из ущелья Миллионной на широкий простор Марсова поля, где маленький Суворов, похожий на античного воина, воинственно застыл среди сверкающих сугробов...

Бисмарк тоже чувствовал близость перемен.

***

В пустынной вечерней квартире Горчакова поджидала его племянница Надин Акинфова; он невольно залюбовался ее стройной тенью, четко вписанной в оконный пролет. Величаво и плавно женщина повернулась к нему со словами:

- А я опять бежала от своего злодея. Горчаков заволновался, всплескивая руками:

- Душенька, но так же нельзя дальше жить.

- Приюти меня, дядюшка, - взмолилась она... Тютчев откликнулся на появление женщины стихами:

И самый дом воскрес и ожил,

Ее жилицею избрав,

И нас уж менее тревожил

Неугомонный телеграф...

Министр появился с Надин на концерте в Дворянском собрании на Михайловской улице. Он не скрывал, что ему приятно соседство красивой молодой женщины, и, проводя ее в свою ложу, умиленно улыбался... А за спиною слышалось:

- Ах, какая дивная пара! Жаль, что муж не дает Надин развода. Из нее вышла бы неплохая министресса иностранных дел.

- О чем вы, душенька? Надин на сорок два года моложе князя, она доводится ему внучатой племянницей.

- Сорок два? Зато какое положение в свете... Общий же приговор был таков:

- Надин ведет себя крайне неприлично... Здесь тоже возможны всякие перемены.

СРЕДИ БОЛЬНЫХ КОТОВ

Заведомо зная реакционную сущность Бисмарка, легче всего впасть в обличительную крайность и разукрасить этого человека качествами мрачного злодея, погубителя всего живого. Но мы не станем этого делать, дабы не пострадала историческая справедливость. Оставаясь в лагере реакции, Бисмарк мыслил радикальными образами и на свой (юнкерский!) лад творил благое дело будущего своей нации. Я вспоминаю слова Белинского: "Чем одностороннее мнение, тем доступнее оно для большинства, которое любит, чтобы хорошее неизменно было хорошим, а дурное - дурным, и которое слышать не хочет, чтобы один и тот же предмет вмещал в себе и хорошее и дурное..."

Одиннадцать лет упорной борьбы в дипломатии изменили даже Бисмарка: из "бешеного юнкера" и кутилы, из косного помещика Померании он вырос в гибкого политика без предрассудков, хотя и держался прежней формулы: тайна успеха кроется в грубом насилии. А из Берлина его неустанно дразнил письмами генерал Роон:

"С гибелью армейского образа мыслей Пруссия станет красной, корона шлепнется в грязную лужу..."

***

Иногда он чувствовал себя очень тяжелым,