Волжское затмение (СИ)

Балк заинтересованно наблюдал за скупыми движениями рук генерала и, казалось, прикидывал что-то в уме.

– Господин генерал, – заговорил он после короткой паузы. – Мне очень лестно ваше доверие и уважение к моей стране. Но разговор у нас деловой. У вас интересы. У меня тоже интересы. Это надо…прояснить. Да, у меня здесь есть… Вы сказали – каналы? Пусть будет так. Но эта связь касается прежде всего нашего военного представительства, а не красного командования. А оно может на это…очень плохо смотреть, вы понимаете? – и вскинул глаза на Карпова. В них был не вопрос, а пытливый интерес: как отреагирует собеседник. Карпов кивнул и ничего не ответил.

– Вот и позвольте спросить вас, какой мне смысл брать на себя такую рискованную…миссию? У вас говорят – в чужом пиру похмелье, не так ли? – улыбнулся Балк. – Пока я это вижу только так…

– Ну, не прибедняйтесь так уж, господин лейтенант. С вашим военным представительством они считаются даже больше, чем с приказами из Кремля, – сдавленно рассмеялся Карпов. – И, учитывая ваши заслуги, они простят вам и не такую вольность. Рискуем мы. Рискую лично я. А вы в любом случае остаётесь чистым. Связываться с вами всерьёз они не пожелают: вы неприкосновенны, и за вами Германия, осложнения с которой для них смерти подобны. Им хватит и этой гнусной истории с вашим Мирбахом, царствие ему небесное…

– О, да-да… – покивал Балк, изображая скорбь.

– Ну, вот видите… И потом, господин лейтенант, – увещевающе склонил голову Карпов. – Сколько вам лет? – и улыбнулся участливо, почти по-отечески.

– Лет? – беспокойно сверкнул глазами Балк. – Тридцать семь… Но какое отношение…

– Тридцать семь. Давно пора уже становиться обер-лейтенантом, капитаном… Обратить на себя внимание начальства, – заговорщически подмигивая, вкрадчиво продолжал Карпов. – А для этого нужны яркие поступки. Остановить без единого выстрела войну, которую целая армия, паля из пушек и неся потери, никак не может выиграть – это, скажу я вам, дорогого стоит. Такой шанс выпадает раз в жизни, и глупо будет упустить его… – прищуренные глаза Карпова добро и кротко глядели на немецкого офицера. Лейтенант впервые за беседу всерьёз задумался, потупил взгляд, опустил голову, подперев её ладонью. Даже пепел с папиросы стряхивать позабыл – так и тлела она, так и опадала, догорая. Опомнился, вздрогнул и отбросил потухший окурок. Поднял голову и взглянул на генерала. В глазах промелькнуло и погасло что-то похожее на азарт.

– Гм… Заманчиво, господин генерал… Очень, очень интересно. С вами… Как это у вас? Не заскучаешь! – усмехнулся он. – Возможно, стоит рискнуть. Ну, а если я всё-таки откажусь? Тогда что?

– Да что тогда… – горестно махнул рукой Карпов. – Мы погибнем, а вы упустите шанс стать героем. И подумайте ещё вот о чём. Красным мы не сдадимся ни в коем разе, и будем драться до последнего. Они дорушат остатки города, ворвутся, сомнут нас, наконец. И в этом кровавом балагане никто уже не сможет поручиться ни за вас, ни за вверенных вам военнопленных. Моим бойцам и офицерам нечего будет терять, господин лейтенант. Они будут озлоблены и ожесточены. И мне не хотелось бы, чтобы последнюю свою злобу они выместили на вас и ваших подопечных. Многим из них, к сожалению, хорошо известно, кто снабжал красных оперативной информацией и корректировал огонь их артиллерии. Тут я ничего уже не смогу поделать, и самое лучшее, что могу обещать вам – только то, что придётся взять вас и ваших людей в заложники и отходить, прикрываясь вами, как живым щитом. Не хочется даже думать об этом, господин лейтенант. Очень уж скверно, – со вздохом завершил Карпов.

Балк побледнел. Глаза затравленно метнулись из стороны в сторону, он рассеянно потянулся к папиросам. Достал, прикурил и надсадно закашлялся. Повлажневшие глаза остеклянели и недвижно застыли, глядя в упор на генерала. Карпов молчал и лишь легонько улыбался, будто подбадривал собеседника.

– Господин генерал, это… – прокашлявшись и покраснев, запыхтел Балк. –Это чёрт знает что. Вы безумцы. Безумцы, фанатики и самоубийцы! Но я… Я принимаю ваше предложение, господин генерал. Я согласен, – со вздохом выговорил он. Карпов хотел уже было расплыться в притворно-радушной улыбке, но Балк опередил его. Тон его окреп, построжал, зазвенел металлом.

– Я надеюсь, вы издадите письменный приказ о сложении с себя полномочий командующего, передаче власти моей комиссии и сдаче людей в плен? Всё должно быть официально, господин генерал.

– Уже готово, господин лейтенант, – пожал плечами Карпов. – Я подготовился. Но не обессудьте. Типографии у меня теперь нет…

– О, не тревожьтесь, – жёстко улыбнулся Балк. – Это моя забота. Давайте, – и, получив в руки карповский листок, развернул его и пробежал глазами. – Гм… Так-так… Очень хорошо, – раздумчиво проговорил он, сложил листок и аккуратно убрал в карман пиджака. – Значит ли это, господин генерал, что вы не вправе более вмешиваться в мою деятельность? Означает ли это мою полную независимость? Предупреждаю: никаких наблюдателей и конвоиров за своей спиной не потерплю!

– Разумеется, господин лейтенант, – развёл руками Карпов. – Приказ есть приказ.

– И ещё. Нужно решить вопрос о вооружении моих людей. Надеюсь, вы понимаете… – нехотя, без всякого желания продолжать, процедил Балк. Он явно начинал чувствовать себя хозяином положения.

– Без всякого сомнения, – с готовностью закивал Карпов. – Как только красные прекратят огонь, мы предоставим в ваше распоряжение всё имеющееся оружие. Вот только патронов в достатке не дадим. Последние достреливаем, не взыщите…

Балк небрежно кивнул, будто это совершенно не интересовало его.

– Что ж, мои господа, – церемонно проговорил он, вставая. – Выражаю вам признательность за доверие мне и Германии, – и вытянулся по стойке “смирно”. – Я постараюсь оправдать его. Вопрос о прекращении огня, полагаю, будет решён в ближайшие два часа. Остальное, господин генерал, назначено будет при встрече. До свиданья, господа. До скорого приятного свидания, – улыбнулся Балк, кивнул, щёлкнул каблуками, повернулся и зашагал к выходу. Шумилов и Нахабцев вскочили было, чтобы идти за ним, но Карпов отмашкой ладони остановил их.

– Пусть идёт. Никуда он теперь не денется, – с улыбкой проговорил он, когда шаги немца затихли на улице.

– Пётр Петрович, – шагнул к генералу Нахабцев. – Как прикажете вас понимать? Что это за церемония со сдачей? Разумеется, ваши приказы не обсуждаются, но это… – он негодующе покачал головой.

– Этого не поймут, господин генерал-лейтенант, – поднялся со стула Шумилов.

И две пары усталых, воспалённых глаз вопросительно и вызывающе уставились на Карпова. Тот вздохнул.

– Без болтовни, ребятки. Коротко, – надтреснуто, еле слышно заговорил он. – Вы слышали о прекращении огня? Вот то-то. Только этого мне от него и надо. Любой ценой. Как только это случится, все, кто может двигаться и владеть оружием, кому дорога жизнь, покидают позиции и в наименее защищённых у красных местах прорываются из города. Спасутся не все. Но это лучше, чем поголовная гибель. Сдаваться Балку вместе со мной не советую никому: это смерть. Ваша задача, ребята, разъяснить всё это людям как можно доходчивее. Разработать несколько вариантов прорыва и отдельными группами уходить. Задача ясна? – строгим голосом спросил Карпов.