Адмирал Сенявин

Расстроенные австрийцы удалились, а на следующий день прислали официальную ноту.

Читая ее, Сенявин рассвирепел: графы грозили, что имеют повеление силой взять Которо. Он вызвал адъютанта:

— Передайте на «Азию» — командиру явиться ко мне.

Прибывшему Белли он сказал:

— Установите надзор за всеми австрийскими судами, считая их неприятельскими. Ежели попытаются произвести высадку на берег, воспрепятствуйте пушками.

А Париж не давал опомниться, с разных сторон настырно теребил Сенявина. На эскадру один за другим прибыли курьеры. Из Парижа от Убри — русский штабс-капитан Магденко, второй из Рима, от принца Богарне, пасынка Наполеона, вице-короля Италии. Магденко привез точно такой документ, какой имел Тахтерман. Когда адмирал прочитал его, Магденко сообщил:

— Статский советник изустно просил ваше превосходительство поспешить со сдачей Которо.

Сенявину было не привыкать:

— Ступайте отдохните, капитан, а советнику передайте, что договор сей силы не имеет до утверждения его государем.

Не успел Магденко сойти с корабля, как адъютант доложил:

— Бриг под французским и белым флагом входит на рейд.

Спустя час в каюту вошел посланец из Рима с письмом от Богарне.

«Господин адмирал, — извещал принц, — спешу предупредить вас, что только что заключен мир между его величеством императором Франции, королем Италии, моим августейшим отцом и повелителем, и его величеством императором всея России. В нем предусмотрено немедленное прекращение военных действий, о чем вы получите предписание с курьером. Прошу сообщить сие французскому командующему, чтобы все военные действия прекратились тотчас».

В вечерних сумерках на рейд пришло еще одно судно из Италии, с другим гонцом.

— Полковник Сорбье, — отрекомендовался он Сенявину, — честь имею представлять его величество вице-короля Италии принца Богарне.

Вице-король писал вдогонку: «Только что получены депеши господина де Убри, адресованные вам, — читал Сенявин, — равно получены и депеши для Лористона; документы передаст и вам и Лористону мой адъютант полковник Сорбье».

Отложив письмо, Сенявин сказал:

— Мир всегда приятней войны, господин полковник.

Сорбье откланялся. Он спешил обрадовать приятной вестью Лористона.

«Что сейчас скажет русский упрямец, деваться-то ему некуда», — торжествовал Лористон, прочитав депешу из Рима. Но он не знал характера адмирала Сенявина.

За визитами курьеров к русскому командующему зорко следили с австрийского брига, и на смену полковнику Сорбье на следующий же день появился дуэт графов. «Теперь по мирному соглашению Которо нам возвратят», — убежденно проговорил Беллегард своему спутнику, поднимаясь с одышкой по высокому трапу «Селафаила». Радужное настроение, однако, скоро улетучилось.

— Позвольте, господа, — недоуменно спросил их Сенявин, — по какому праву я должен сдать Которо вашему императору? В тех статьях, что я имею, сказано о передаче города Наполеону.

Австрийцы переглянулись, а Беллегард оскорбленно произнес:

— Мы официально протестуем против незаконной передачи Которо французскому императору.

— Я разделяю ваше положение и даже сочувствую вам, но, увы, — Сенявин изобразил на лице сожаление, — поделать ничего не могу. И потом, — успокоил он австрийцев, — статьи эти исполняться не будут, пока я не получу утверждения их моим императором.

Обескураженные визитеры продолжали настаивать, и адмирал, решив, что пора кончать эту канитель, сухо заявил:

— В таком случае прошу вас впредь обращаться по всем вашим претензиям не ко мне, а к господину Санковскому. Он ведает всеми дипломатическими переговорами, а я человек военный.

Когда австрийцы ушли, Сенявину вдруг пришла мысль употребить их возмущение на пользу дела. И как бы помогая его намерениям, произошли следующие события. Вошел адъютант и доложил:

— Требака под французским флагом входит на рейд.

«Кого это еще нелегкая несет? — подумал Сенявин. — Может, гонец от Лористона?»

После подписания соглашения в Париже две недели назад военные действия приостановились, и с французами велись переговоры. На этот раз пожаловал сам Лористон.

Адмирал встретил его радушно, и тот ответил любезно:

— Наши императоры договорились о мире. Нам следует им подражать.

«Тебе-то уже и праздник. Не было ни гроша, да вдруг алтын, — размышлял Сенявин, глядя на французского генерала, — однако радость твоя преждевременна».

— Нынче посетили меня австрийские эмиссары, — начал после обмена любезностями адмирал, — и требуют сдать им Которскую область, как принадлежащую Австрии. В том я усматриваю резон.

Лицо генерала вытянулось.

— Но это противоречит договору, — раздражаясь, ответил он, — нам следует соблюдать уже подписанные документы.

— Смею уверить ваше превосходительство, что я придерживаюсь того же мнения, — хладнокровно согласился Сенявин, — но, пожалуй, с австрийскими претензиями сподручнее разбираться дипломатам. Я передам нашему посланнику господину Санковскому, как только он выздоровеет, чтобы запросил инструкции.

Слушая русского адмирала, Лористон досадовал: «Как умело, однако, уводит он разговор в сторону, не отвечая по существу». И он спросил прямо, в лоб:

— В какие сроки вы предполагаете сдать Которо?

— Ежели не произойдет чего-либо непредвиденного, в середине августа, — невозмутимо ответил Сенявин.

Лористон уехал несколько успокоенный. Впервые переговоры приобрели реальные контуры, хотя он добивался большего.

Вечером Сенявин послал записку Санковскому с настоятельной просьбой: «В ближайшие две недели уклониться от встреч как с австрийцами, так и с французами. Скажитесь хотя бы больным, но их всячески избегайте».

От адмирала Лористон, не заходя на позиции, направился в Дубровник. Там его с нетерпением ожидал новый начальник Лористона, генерал Мармон.

— Сенявин настроен довольно прохладно, — с негодованием сообщил ему Лористон, — несмотря на мир, подписанный в Париже, он не предпринимает попыток для передачи нам Которо. И вообще Сенявин разговаривал со мной намеками и уклончиво.

Тревога Лористона непроизвольно передалась и Мармону. Ему, одному из лучших своих генералов, Наполеон поручил разрубить все более затягивающийся узел на Адриатике. И Мармон старался. Используя передышку, он, по совету Наполеона, подослал своих людей к Негошу и его помощникам. Лористон даже предложил ему от имени императора стать патриархом всей Далмации, но все было напрасно.

— Вероятно, русский адмирал на что-то надеется и выигрывает время, — в раздумье проговорил Мармон, — мы подождем немного и напомним ему наши законные требования.

В самом деле, передышку Сенявин использовал, чтобы пополнить запасы, укрепить редуты на подступах к Которо и крепости. Он отослал малорасторопного Вяземского на Корфу и вместо него назначил генерала Попандопуло, командира мушкетерского полка и греческого легиона на Корфу. Тридцать лет верно служил он России. Штурмовал Очаков, Бендеры, Аккерман. Прибыв в крепость Кастель-нуово, прикрывающую Которскую бухту, он в тот же день осмотрел укрепления и начал сооружать новые редуты.

Между тем к Сенявину приехал взволнованный Санковский:

— Ваше превосходительство, в Вену пришла депеша от нового министра иностранных дел фон Будберга. Он пишет, что Которо должно без промедления сдать австрийцам.

Сенявин усмехнулся, молча достал из секретера бумагу и протянул Санковскому:

— Полюбуйтесь, что о том же уведомляет меня мой министр Чичагов. Будто сговорились, все они толкуют об одном — только бы потрафить австрийцам ли, французам ли, — адмирал сокрушенно покачал головой и вздохнул, — невдомек, видимо, им, сколь трудов и крови за сии земли отдано, чтобы попросту подарить их неприятелю.

Прошла неделя, и опять пожаловал Лористон. На этот раз он вел себя холодно и первым делом спросил, когда же адмирал намерен передать которские крепости. Время была выиграно, и Сенявин ответил без обиняков: